Сибирские огни, 1957, № 5

Подполковник вышел из-за стола и занял место между Демидом и арестованной. ...Удивительные, невероятные факты раскрылись перед Демидом на этом допросе. Оказывается, Анисья (он с трудом верил собственным ушам) давно уже знала от бабушки, что фактический ее отец — Ухо­ здвигов, что он появлялся время от времени в их доме то под видом военного, то с документами артелыцика-промысловика — и каждый раз под новыми именами. Произошла у нее даже случайная встреча и бе­ седа с ним на пароходе, когда она ехала на каникулы из лесотехниче­ ского техникума. Выяснилось, что она подслушала еще в тридцать седь­ мом году разговор матери с ним и узнала о его преступных намерениях. И никому не сообщила об этом! Были зачитаны показания самого Ухоздвигова. С подозрительным упорством старался он подчеркнуть, что Анисья не только его дочь, но и политическая единомышленница... Майор Семичастный, закрыв папку с делом Ухоздвигова, ждал, что скажет подполковник. Демид, пригнув голову, прикрыв глаза ладонью, чувствовал себя так плохо, будто ему в этот момент отпиливали вторую руку. Ничего подобного он не ожидал!.. ч Сама Анисья, согнувшись на стуле, рыдала. Плечи ее вздрагивали. Подполковник в третий раз подал ей стакан воды. Она приняла стакан, но руки ее так дрожали, что она едва удержала стакан, сплеснув воду на платье. — Успокойтесь. Подполковник опустил ладонь на плечо Анисьи. — Если вы так запутались в своих противоречиях, надо смело раз­ вязывать узлы. Другого выхода нет. — Я, я... разве виновата, что родилась у такой матери,— сквозь слезы отвечала Анисья.— Чем я виновата?! И мать, и бабушка, и такая жизнь! Всегда обман, всегда хитрость!.. Это началось сразу, как я толь­ ко помню себя... я знала... чувствовала, что кругом запуталась, а как быть — не знала!.. Не было у меня единения с Ухоздвиговым! Не мог­ ло быть. Клянусь вам! Когда я слушала его подлые, страшные слова, я молчала, хотя все во мне кипело от возмущения. И я всегда...— Рыда­ ния мешали ей продолжать. — Успокойтесь! . — А когда мать учила меня своим... гнусностям, легкому отноше­ нию к жизни, к чести, к любви, я отчаянно спорила... Узнайте в леспром­ хозе, как я работала, как вела себя. У рабочих, у всех. Я-., пробовала оторвать мать от ее такой жизни... Мы всегда ссорились — знает дерев­ ня!.. Но... но что я? Если был еще он... Проклятый! — Так почему же вы не разоблачили бандита? Не помогли обезвре­ дить его вовремя? — вспылил подполковник впервые за весь допрос.-- Что же вы молчали? Вы же смелая девушка! Да , это подтверждает все. И ваши поступки. Вы не побоялись кинуться на волков без оружия, как же вы могли струсить перед бандитом? Как, скажите? Значит, вы под­ держивали его? — Я?! То, что вы говорите, — страшнее расстрела. Но он же... он же был связан с матерью... я просто не знала, что делать. И все откла­ дывала, откладывала разоблачение и постепенно все больше запуты­ валась. Подполковник развел руки, потом сузил их, будто собирал в кучу все трудные, нерешенные вопросы, и стал медленно ходить по кабинету. ...Можно ли доверять нахальной откровенности Ухоздвигова? Он, ко­ нечно, использовал любую возможность, чтобы опорочить, запугать тех.