Сибирские огни, 1957, № 5

полковник сказал ему, что он вызвал его присутствовать при допросе Анисьи, и ему стало жарко. При допросе Анисьи! Он думал, что пона­ добился при развязке папашиных узлов .П равда, он и так уже рассказал все, что было ему известно. Но, оказывается, ни Филимона Прокопьеви­ ча, ни Ухоздвигова, ни Мургашки, ни Птахи с их сообщниками здесь нёт. Их отправили в другое место. За дверью послышались шаги. Сердце Демида будто вмиг распахну­ лось и, не вмещаясь в грудной клетке, уперлось в ребра, гулко стукнув, точно пробивало себе дорогу. Машинально, сам не помня как, Демид дернул обрубком руки, намереваясь поправить скатившуюся на лоб прядь белых волос. Он так часто забывает, что правой руки нет. Заметив, как пристально поглядел на него подполковник Корнеев, Демид ответил жалостливой улыбкой, достал из коробки папироску. Майор Семичастный поднес зажженную спичку. — Спасибо, — поблагодарил Демид и кинул взгляд на дверь. Но никаких шагов не слышно. Кабинет — квадратная светлая комната с четырьмя окнами в про­ улок, к сельмагу, и в улицу, к райисполкому, вся в пятнах солнечного света. Возле ног Демида растянулась тень оконной рамины, вытянутая к письменному столу, за которым сидит сам подполковник — человек по­ жилой, медлительный, подстриженный под ежик. Тоненько пискнула дверь, и на пороге — Анисья. Демид выпрямился на стуле, не донеся папироски до губ. Током ударило в голову. Горя­ чая волна пронеслась по крови — от головы до кончиков пальцев, на ногах. Он увидел ее в раме дверей — в бордовом платье, с мелкими, сбе­ жавшимися в кучу складочками на боках, с ее такими необыкновенными пышными красноватыми волосами, в кудряшках которых запутались лу­ чики солнца, отчего волосы будто шевелились, как живые, медленно раз­ гораясь багрянцем. И вдруг потухли — лучики солнца переместились на смуглый лоб милиционера, что шел следом за Анисьей. Впечатление от ее горящих волос навсегда осталось в памяти Демида, точно так же, как в тот раз, когда он взглянул на нее после схватки с волками. Тогда ее лицо пылало румянцем, а сейчас — бледное, словно вылепленное из гип­ са или алебастра; щеки впали, и шея как будто вытянулась и стала тоньше. В ту же секунду, когда она перешагнула порог кабинета, — даже раньше, — почувствовала, еще не увидев, держа голову вниз, что в каби­ нете следователя сидит он, Демид Ухначев. Запах йода и еще что-то терпкое,, больничное, стеснили ее дыхание. Это, конечно, он, Демид! Под­ няв глаза, она встретилась с его расширенным, немигающим глазом и с черным кожаным кружочком на другом. И ей на секунду почудилось, что кожаный кружочек видел точно так же, или даже еще глубже, чем глаз. Ноги будто одеревенели, и она замерла возле дверей, как статуя. Сопровождающий милиционер попросил ее пройти вперед и сесть на стул. Подполковник и майор переглянулись. — Проходите, Головня. Садитесь, говорю, — напомнил еще раз ми­ лиционер, и она машинально двинулась к стулу, присев осторожно на краешек сиденья, боком к Демиду. Вздохнула. •— 'Вы здоровы? Она посмотрела на подполковника и, с трудом сообразив, что у нее спросили, ответила: — Да. — Если плохо себя чувствуете, мы вызовем врача. — Нет, я здорова. Я совсем здорова. — Хорошо.