Сибирские огни, 1957, № 4

— А мне не все равно!! Я коммунист, и мне — не Е с е равно. И ты немедленно отправишься обратно. Я не желаю тебя здесь видеть! — Если ты не можешь переносить меня, —,борясь со слезами, под­ черкнуто сказала Лиза, — я, конечно, уеду. Но в колхоз не вернусь! С казала не поеду — и не поеду! — Лизонька! Петя! Петя! — металась между ними Мария Никоди­ мовна. — Перестаньте. Что с вами? Что вы... Лиза, ну, я прошу тебя... — И, вообще, у меня есть голова на плечах, и я знаю, что мне луч­ ше, — продолжала все громче Лиза. -— И я устала, наконец, от твоей опеки! То тебе не нравятся мои подруги, теперь мои друзья не устраива­ ют. Ты готов отправить дочь на край света, лишь бы твое партийное до­ стоинство было сохранено! Вот! Я вижу. В тот же момент она пожалела об этих словах. Выкрикнутые, они повисли в воздухе. Отец смотрел, не отвечая, и в глазах,-и в лице его по­ явилось такое страдание, что она испугалась. Но, не желая сдаться, ска­ зала громко: — Да , и мне теперь все понятно! Вся любовь твоя понятна. И сама не знала, зачем так. А он взял со стола брошенную кепку и поШел к двери. На пороге еще раз обернулся, постоял и сказал: — Вот, теперь и мне ясно: доброе наше дерево, да кому-то надо бы­ ло и на добром дереве кислицу привить. 9 -— Говорят, я похожа на Риту из «Бродяги». — Откинув голову, Лиза искоса глянула на Володю, листавшего красный томик. — Ты слы­ шишь? — расческа застыла в пушистых, опущенных на плечи, волосах. Он поднял глаза, и тотчас собственные слова показались Лизе глу­ пыми и самонадеянными. Рассердившись, она сказала вызывающе: — Всю дорогу про себя жевать Маяковского — одно удовольствие, конечно, а вот, почитать со сцены, когда тебя просят товарищи... чтобы люди послушали... Он посмотрел, как смотрят на взрослых, еще наивных детей, и, от­ кинувшись на спинку дивана, прочитал: ...И никто не поймет тоски Петра, Узника, Закованного в собственном городе. Маяковский действовал безотказно. Прежде Лиза любила великого поэта, как любят все советские школьники. В устах ВолоДи каждый стих его превращался в новый, неожиданный сгусток чувства, поражающий точностью и простотой. ЛизД живо подошла к Володе и, положив руки на плечи, с силой, шутливо прижала к спинке дивана: — Фантазер ты мой! — засмеялась она. — Ну, что ты на себя наго­ вариваешь? Цридумал трагическую мантию и кутаешься в нее. Она неотрывно глядела ему в лицо, любуясь и вместе с тем чувствуя обжигающую жалость оттого, что сам он запутался и не может выбрать­ ся из этой мантии. — Ну, разве я неправа? Разве мало актеров пришли в кино из са ­ модеятельности? Ты сам знаешь, что Дружников... — Ты забываешь, что Дружников жил в Москве, а здесь... Что мы можем здесь? Кому мы нужны? — А вот я хочу, чтобы сотни студентов, наших и ваших, услышали