Сибирские огни, 1957, № 4

черными, грустными глазами. В шумной, суетливой толпе он казался оди­ ноким, и сердце Лизы съежилось от невыразимой нежности. — Ты давно здесь? — в ее голосе было больше, чем просьба из- . винить. — Я думал, ты решила не ехать. И хотя ничего не сказал больше, она зашептала: — Мне так нехорошо все время, тоскливо так... Но ведь один только месяц, Володенька. Ты не скучай. Обо мне думай А я... Я не дождусь, когда пр>иеду. Понимаешь? — и смотрела в большие грустные глаза, и было ощущение, что это он сам долго говорил о любви, успокаивал, з а ­ верял. — Лизок, давай барахлишко!— крикнула, протолкавшись в тамбур, Юлька Снеговая, маленькая и неуклюжая, похожая на зверька, хотя ни­ кто не мог вспомнить, на какого. Курносое лицо Юльки затерто темными веснушками, из которых выглядывают два любопытных глаза удивитель- тельно чистой голубизны. Володя подал чемодан и большую плетеную сумку Лизы: — Местечко еще найдется? —- Запросто!—- заблестела Юлька глазками. В окнах сбились студентки, и Лиза — смешно даже!— немножко утешилась. Володя так красив, что вызывал острое любопытство. Д ев ­ чонки разглядывали его, хотя хорошо знали, как и многих студентов института железнодорожного транспорта, где учился Володя, и дружба с которым у «медиков» стала традицией. — Идти надо,— сказала Лиза. Он положил ей руку на плечо, потянул к себе. — Что ты,— оглянулась быстро,— столько народу! — А мне все равно,— и поцеловал ее. Выпрямясь, она увидала, что на них насмешливо смотрит немо­ лодой, несколько отяжелевший человек, в шляпе и свободном макинто­ ше. «Куроптев!» — смятенно толкнулось сердце. Но тут же с упрямым азартом подумалось: «Ну, и пускай». Этот известный хирург, директор института, ездивший недавно в Лондон на всемирную конференцию врачей, пользовался любовью студентов. С какой-то похвальбой, они рассказывали о нем довольно странные вещи. О том, что будто бы на ученом совете он не стеснялся в выражениях, работая в клинике с группой, мог приказать: «Ну-ка, слазь под койку, чего там в судне? Посмотри цвет мочи». Или: «Убери лохмы, не на бал пришла». А еще и так: «Ну и бестолков ты, парень». Лиза не понимала этого. «Пусть мне такое скажет — заставлю призадуматься»,— горячилась она и с нетерпением ждала, когда Куроп­ тев начнет читать у них курс общей хирургии. Подавив неловкость, она независимо глянула из-за Володиного плеча, нисколько не покраснела, напротив — почувствовала себя даже уверенней и как-то старше. Это ощущение всегда возникало в ней рядом с Володей. И в такие минуты она, кажется, еще больше любила его. — Лизок, мама бежит!— крикнула Юлька Снеговая и замахала рукой из окна:— Мария Никодимовна, сюда, сюда! Мария Никодимовна катилась по перрону, до смешного напоминая колобок. — Вот,— задыхаясь, протянула она картонную коробку,— забыла все-таки... Для Аси-то забыла? — И бежала из-за этого?— Лиза покосилась на Куроптева. Но Мария Никодимовна уже вытерла кружевным платочком лицо, мило улыбнулась, и дочь с удовольствием подумала, что ее мать не заставит стыдиться за себя.