Сибирские огни, 1957, № 4

жало мелкой нервной дрожью, проте­ стуя, крича всеми мускулами о том, что оно хочет жить, что ему противно это по­ ле, где смерть гуляет так свободно». В душе подпоручика постоянный му­ чительный вопрос — почему люди с та­ кой злобой бьют людей? Узнав, что боль­ шевики борются за освобождение чело­ вечества от ига войн, от ига рабства и насилия, Барановский готов перейти на их сторону. Однако, попав в плен и убе­ дившись, что большевики не просто па­ цифисты, вздыхающие о мире, что они беспощадны к классовым врагам — кара­ телям, вешателям, насильникам, — Ба­ рановский вновь впадает в тоску. Его бесхребетный гуманизм не имеет под со­ бой почвы. Не может он найти своего ме­ ста в ожесточенной классовой борьбе, ибо нет у него своей позиции, ясного классового сознания. В беседе с комис­ саром Моловым Барановский подводит итог своим исканиям: — Белые мне противны. Вас я не по­ нимаю. Ошибся в вас. Не сумею жить у вас. Я лишний... Ответом всем барановским звучат сло­ ва комиссара: —• Лишних людей у нас не будет, мы всем найдем работу, всех выучим и за­ ставим работать... Живет и будет жить теперь только тот, кто трудится. Честным трудом должна интеллиген­ ция искупить свою вину перед народом. Так решает Зазубрин одну из острейших проблем своего времени. • В «Двух мирах» Зазубрин показал се ­ бя художником, умеющим видеть мир в неповторимом своеобразии. Зазубринские детали, ярко контрастные, непременно подчинены раскрытию сущности сцены. Рисуя картину эпохи, когда «вдруг унич­ тожились все середины, нет на земле ни­ каких середин» ( М а я к о в с к и й , « 1 5 0 .0 0 0 .0 0 0 » ) , писатель предельно сталкивает противоположные понятия: любовь и ненависть, жизнь и смерть, красное и белое, возвышенное и безоб­ разное. «Несколько человек, сидя на возах, за­ ряжали патроны для бе-рдан и централок. Вперед шли т я ж е л ы е , с п о р о х о м и к у с к а м и с в и н ц а , х о л о д н ы е . Назад передавали л е г к и е , г о р я ч и е , п у с т ы е, п а х н у щ и е д ым о м » . «...Маленькие дети, среди озлоблен­ ных, грубых, холодных, вшизых, гряз­ ных солдат и офицеров походили н а ц в е т ы , распустившиеся н а н а в о з е » . Обличению «свинцовых мерзостей кол­ чаковщины» и раскрытию героизма ре­ волюционного народа служат в романе яркие эмоциональные детали. Критик В. Правдухин пытался установить непо­ средственную связь «Двух миров» с творческими приемами писателя-симво- листа Л. Андреева. Другие находили связь Зазубрина с формальной «шко­ лой» Е. Замятина и А. Белого. В доказа­ тельство приводились совпадения отдель­ ных, чисто внешних, приемов. Убедитель­ но ли такое объяснение? Литературный прием, взятый сам по себе, еще ничего не решает. Символ используется и в реа­ листическом искусстве. Все дело в том, с какой целью используется данный при­ ем, каково его место и значение в произ­ ведении. В щэедисловии ко второму изданию «Дву}# миров» В. Зазубрин четко опреде­ лил направляющую идею создания ро­ мана: «Начиная работать над книгой и ра­ ботая над ней, я ставил себе определен­ ные задачи •— дать красноармейской мас­ се просто и понятно написанную вещь о борьбе «двух миров» и использовать аги­ тационную мощь художественного сло­ ва». Ясно осознанная цель определяла для В. Зазубрина и художественные сред­ ства. Очевидно, что своей цели писатель не достиг бы с помощью формалистиче­ ских приемов. Не было и не могло быть места в его романе зауми Е. Замятина и А. Белого. В произведениях подлинно реалистических форма всегда имеет под­ чиненное значение, рождена своеобрази­ ем жизненного содержания, стремлением писателя наиболее полно донести это со­ держание до своего читателя. Поэтому надо анализировать произведение, исходя из реальных задач писателя, а не из фактов совпадения отдельных литератур­ ных приемов. Можно ли, например, ут­ верждать, что пристрастие В. Зазубрина к крайностям, к подробному описанию страшных сцен — результат подражания JI. Андрееву? Нет, отнюдь не желание пощекотать нервы утонченным эстетам, а обращение к читателям в шинелях, пропахших порохом двух войн, стремле- ние показать муки и страдания народа ' заставили Зазубрина выбирать наиболее трагические краски. Нет, любовь к чело­ веку, следование гуманистическим тра­ дициям русской литературы, стремление воплотить в художественной форме все­ народные чаяния о мирной жизни — ис­ точник антивоенного пафоса романа. По широте охвата жизненных явлений, по сложности столкновений интересов разнообразных классов и слоев общест­ ва, по значительности положенного в ос­ нову произведения исторического мате­ риала — «Два мира» можно назвать ро­ маном-эпопеей. В «Двух мирах» есть целый ряд недо­ статков: здесь и торопливость повество­ вания, а местами — многословие, порой чувствуется необработанность фактов, в отдельных местах сказывается привер­ женность автора к натуралистическому описанию ужасов войны без особой на то надобности. Но в целом — «Два мира» — широкая, правдивая картина граждан­ ской войны в Сибири, замечательный «человеческий документ эпохи».