Сибирские огни, 1957, № 4

Склонность к рефлексии, раздвоен­ ность Безуглого мешают ему жить и ра­ ботать. В романе мы так и не видим его как борца, проводника политики партии на селе. Несмотря на то, что в романе есть сильные сцены, в целом «Горы» — про­ изведение малоинтересное по своей про­ блематике, художественно не убеди­ тельное. В советскую литературу Зазубрин во­ шел своим романом «Два мира». Это его главный вклад. II К одному из изданий романа «Два мира» М. Горький написал предисловие: В 21-м году я видел эту книгу ка столе В. И. Ленина: — Очень страшная, жуткая книга, конечно, не роман, но хорошая, нужная книга. Мне тоже кажется, что социальная полезность книги этой значительна и со­ вершенно неоспорима. Написал ее человек весьма даровитый. Нужно отметить, что написал он ее поспешно, возбужденно, местами она — многословна, местами — материал ее скомкан, не обработан. Но это недостатки легко устранимые, и автор, конечно, устранит их. Технические погрешности книги вполне покрываются гневом автора, гневом, с которым он рисует ужасы колчаковщины, циничную жестокость белых и интер­ вентов. Книга эта заслуживает широкого распространения в крестьянской массе, которая в целом не имеет достаточно ясного представления о том, как гнусно, с какой ненавистью «защитники русского народа», руководившие Колчаком, истребляли этот народ, как бессмысленно они разрушали его хозяйство. Не менее полезно и для молодежи познакомиться с этой книгой В. Я. Зазуб­ рина — плохо знает молодежь вчерашний день. Эта книга вся была прочитана в Сибири перед собраниями рабочих и кре­ стьян. Суждения, собранные о ней, стенографически записаны и были опублико­ ваны в журнале «Сибирские огни». Это весьма ценные суждения, это подлинный «глас народа». И было бы в высокой степени полезно напечатать эту стенограмму в конце книги, как послесловие к ней, как эхо, мощно отозвавшееся на голос автора. Москва, 20 IX-28 г М. Горький. События романа «Два мира» охваты­ вают период с лета 1918 года до зимы 3,919— 20 г. — до полного разгрома колчаковщины. Два мира сошлись в смер­ тельной схватке. «Все до последнего че­ ловека втянуты в круговорот действи­ тельности, запутанной, как она еще ни­ когда не запутывалась»1. Не было, не могло быть нейтральных. «Брат на бра­ та», «Сын на отца» — называются гла­ вы романа, в предельно обостренной форме раскрывающие смысл кровопро­ литных событий гражданской войны. Не подственные или иные связи, а степень осознания своих классовых интересов оп­ ределяли место каждого в великой битве двух миров. Рост сознания рабочих и крестьян, решительный поворот основ­ ной крестьянской массы на сторону боль­ шевиков, внутренний крах белогвардей- щины — таков круг идей, раскрываемых автором на конкретном материале граж­ данской войны в Сибири. Композиционно роман строится, как ряд последовательно сменяющих друг друга сцен, — в лагере белых и в лагере красных, на территории, захваченной колчаковцами, и в партизанском повстан­ ческом районе. Каждая глава романа представляет собой вполне законченный рассказ о каком-либо событии. Не всегда I М Г о р ь к и й . В. И. Л е н и н . главы объединяются общностью героев. У писателя словно мало времени, чтобы проследить судьбу каждого изображаемо­ го человека. «Земля вздрагивала. Тела орудий, круто задрав кверху дула, коротко и быстро метали желтые, сверкающие снопы огня». Вспышками орудийного залпа на миг выхватываются из тьмы как бы скульп­ турные группы сошедшихся в смертель­ ной схватке. Подлинное лицо каждого дано в момент наивысшего напряжения его духовных и физических сил. ...Карапузов был насильно мобилизо­ ван в армию Колчака. Пришел момент, когда он понял, где его настоящее место. Он — «снял с винтовки японский штык, отточенный на конце, не торопясь срезал себе погоны. —• К черту, довольно! Две зеленые тряпочки полетели в снег. Снова примкнутый штык мягко щелк­ нул пружиной... Закинул за плечи вин­ товку, пошел в сторону усиливавшейся перестрелки...» ...Рабочий Вольнобаев добровольцем отправляется на фронт. Жена плачет. «—Ведь никто не тащит. Сам ле­ зешь... Я с Митей на рельсы лягу. Коли поедешь, так через нас переедешь. Митя подошел к отцу, опустил голо­ ву... Рабочий прижал к себе сына,