Сибирские огни, 1957, № 4

кончается художественное произведение и начинается копание в сексуальных «проблемах». Попытавшись решить вопросы быта в отрыве от сферы общественной деятель­ ности человека, Зазубрин впал в чудо­ вищную гиперболизацию, искаженно изо­ бразил советское общество, увидев в нем только пошляков и людей распущенных. И не случайно эмигрантская печать использовала «Общежитие» в качестве орудия клеветы на Советскую власть. На новом, сложном и своеобразном, этапе революции Зазубрин уподобился тем, кто, по выражению Ленина, «мор­ щит нос или впадает в панику, или опьяняет себя декламацией об отсутст­ вии «прежнего подъема», «прежнего эн­ тузиазма» и т. п.». В. Зазубрин шел неезжеиными доро­ гами, я е вьгбнрал он путей, что «попро- топтанней и легше». Первым в советской стране он написал роман о революцион­ ной действительности, одним из первых откликнулся на тему противоречивой эпохи нэпа. Перу Зазубрина принадле­ жат сценарии первых сибирских филь­ мов «Красный газ» и «Избушка на Бай­ кале». Он был в числе первых энтузиа­ стов журнального дела, всемерно содей­ ствовал выдвижению новых писателей из того класса, которому принадлежит власть в стране, был активнейшим орга­ низатором Союза сибирских писателей. Неправильные тенденции в творчестве В. Зазубрина не были идеологией врага, это были идейные ошибки человека, пре­ данного партии. Зазубрин нуждался в су ­ ровой, но и дружественной, партийной критике. «Талант — редкость. Надо его систематически и осторожно поддержи­ вать»1, — писал Ленин, решительно воз­ ражая против того, чтобы оценку дея­ тельности Д. Бедного определяли отдель­ ные недостатки поэта. «Необходимо поставить выдержанную партийную критику, которая, выделяя и поддерживая талантливых советских пи­ сателей, вместе с тем указывала бы их ошибки, вытекающие из недостаточного понимания этими писателями характера советского строя, и толкала бы их к пре­ одолению буржуазных предрассудков», — записал в своем постановлении XIII съезд РКП(б). Но кое-кому из новосибирских литера­ турных деятелей того времени было на руку забвение этих ленинских принципов. В 1928 году литературная борьба в Сибири приняла необычайно острый ха­ рактер. В Новосибирске выходил жур­ нал «Настоящее». Настоященцы пред­ ставляли собой троцкистскую группу, провозгласившую лозунги: «Долой худо­ жественную литературу!», «Да здрав­ ствует литература факта!», «Искусство — опиум для народа». «Деятели» этой группы открыли поход против «Сибир­ 1 В. И. Л е н и н. Соб. соч.. т. 35, стр . 1. ских огней», против одного из видней­ ших работников редакции В. Зазубрина. Вместо деловой партийной критики они по поводу каждой ошибки «Сибирских огней» подымали вой и улюлюканье. Под воздействием настоященцев Зазубрин был исключен из Союза сибирских писа­ телей. Специальным постановлением ЦК ВКП(б) от 25 декабря 1929 г. группа «Настоящее» была ликвидирована, но- вреда она все же успела наделать немало. В. Зазубрин покидает Сибирь, рабо­ тает в Москве и Ленинграде. В послед­ ние годы жизни он заведовал литератур­ ным отделом журнала «Колхозник». В 1933 году он издает свой второй ро­ ман «Горы», печатает рассказы и очер­ ки. Но что-то надломилось в этом силь­ ном человеке, противоречивом художни­ ке. До конца своих дней не создал он ничего похожего на свой первый роман. Творческая активность писателя явно снизилась. В этом убеждает нас послед­ нее его крупное произведение «Горы». Роман не был закончен. Опубликова­ ны две части, составляющие 1-ю книгу. Несмотря на скромный объем — всего 3 0 0 страниц, — прочесть роман трудно. Вялая композиция, бесконечное количе­ ство отступлений, исторических экскур­ сов, целая, серия вставных эпизодов, почти не связанных с основной линией повествования, бездейственность главно­ го героя — все это делает «Горы» про­ изведением на редкость скучным. Коммунист Иван Безуглый во время гражданской войны был ранен, спас его пасечник Андриан Морев. Прошли годы. Жизнь вновь столкнула их. Безуглый был послан на Алтай в качестве уполномо­ ченного по хлебозаготовкам. Чувство признательности за спасение не останав­ ливает коммуниста в борьбе против клас­ сового врага, каковым стал кулак Морев. Безуглый разоблачает его как злостного укрывателя хлеба, организатора резни скота. Но Морев сумел дискредитировать Безуглого, и тот должен предстать перед судом партии за «бытовое срастание с классово чуждым элементом». На этом первая книга заканчивается. Желая нарисовать многогранный, пси­ хологически сложный образ коммуниста, писатель, вместо раскрытия характера в поступках, в активном действии, застав­ ляет своего героя бесконечно копаться в мельчайших изшбах своей души: «Безуглый движением головы откинул волосы, спустившиеся на брови, потом рукой расправил их на лбу. О н в с е г д а п р и к р ы в а л б о л ь ш у ю р о д и н к у » . В этом описании «большая родинка» вовсе не случайная деталь, — у Безугло­ го в его прошл^'Т есть своя родинка, свое уязвимое место: по слухам, он •— незаконный сын помещика. Постоянная оглядка, боязнь прошлого преследуют героя.