Сибирские огни, 1957, № 4

едва Ирочка вышла на минутку из комнаты, как услышала, что родители взволнованно заговорили. Они словно ждали момента, когда останутся одни, как будто не желали посвящать Ирочку в свои серьезные разговоры. А когда папа стал собираться, он, обнимая дочь, сказал на прощание: —* Слушайся маму. Именно так говорил он всегда и раньше — чуть ли не с самого ранне­ го Ирочкиного детства! И сейчас он произнес эти слова ласково и настой­ чиво, — так, будто Ирочка только тем и может помочь родителям, что бу­ дет их хорошо слушаться. Провожать отца вышли во двор. Ирочка хотела спуститься с крыль­ ца, направляясь к калитке. Но мама вдруг попросила: — Дочка, оставь нас на минутку... И пошла с папой одна, в третий раз заговорив с ним наедине о чем- то, что не давало ни ей, ни ему покоя... Они остановились на дорожке друг против друга, и папа нежно поддерживал маму за локоть, что-то горячо объясняя. А Ирочка стояла одна на крыльце. З а калиткой, по улице, громыхали машины. С вокзала долетали истошные гудки паровозов. Повсюду в огромном мире, который шумел вокруг, хлопотали в эту минуту люди — рыли траншеи, спасали детей, увозили больницы. И только она одна стояла от всех в стороне, даже от своих родителей. Ругали ее до вчерашнего дня, ругали, а теперь отсту­ пились — не до нее сейчас... Но лучше бы снова стали ругать и требо­ вать, сердиться « поучать, чем вот так молчаливо обидно обходить сторо­ ной, как будто нет ее рядом с ними... Перед тем как открыть калитку, папа поманил Ирочку. Она подбе­ жала к нему и плача обхватила за шею руками. А он посмотрел ей в глаза пристально-пристально, словно надолго запоминая, потом поцело­ вал и торопливо, уже не оглядываясь, скрылся за калиткой. Она вы­ глянула за ним и еще помахала вслед. Все еще грохотали на улице машины и гудели вдалеке паровозы. Шумел большой город. А над головой, не переставая, шелестели листья. Под солнцем, как всегда, весь в пестрых клумбах, нарядно выглядел сад, хотя уже было в нем что-то непраздничное и сиротливое; может, глазу мешала желтая глина, кучей набросанная у забора, где со вчерашнего дня зияла щель—яма, словно свеже приготовленная для кого-то могила. . Ирочка вошла в дом и увидела, что мама сидит в столовой на ди­ ване, опустив руки на колени и не двигаясь. Она даже не стала убирать со стола грязную посуду. — Что, мама? Ну, что? — спросила Ирочка робко, не зная, как луч­ ше задать важный вопрос.— С Петей что, да? — Со всеми,— ответила мать и снова будто окаменела, уставив­ шись взглядом в одну точку. Ирочка решила, что не надо ее тревожить, пусть посидит одна... — Я вымою посуду?.. — Вымой. Стараясь не звякать тарелками и чутко прислушиваясь к тишине в доме, Ирочка принялась мыть на кухне посуду. Внезапно из столовой донесся какой-то трезвон. Ирочка даже вздрогнула и прямо с тряпкой бросилась к двери. Звонил телефон. Это было удивительно. Очень удивительно и даже странно было слышать сейчас этот звонок, как будто раздался неожи­ данный зов из недавнего, но уже такого далекого прошлого. Ведь со вчерашнего утра, с начала войны телефон молчал! Еще не веря, что в трубке зазвучит чей-нибудь голос, Ирочка не­ громко проговорила: