Сибирские огни, 1957, № 4

Лиза молчала. Поникшая, с опущенными руками и головой, она и впрямь готова была поверить, что в ней, как в надломленной ветке, ис­ сякают последние соки. —- Как видишь, у него тоже свои сравнения... И тон отца, и его уверенность, что она поймет, ударили в ее грудь теплой волной. А он уже говорил будто между прочим: — Там мама прислала тебе что-то. Забыл в машине. Сбегала бы.., — Папа?! Столько оставалось невысказанного, столько нерешенного! — Что, кислица зловредная? — усмехнулся Петр Александрович, — Хоть теперь-то ты понимаешь что-нибудь? — И опять вздохнул. — Д аж е я, кажется, оскомину набил... Эх, Лизка, — видно, одна мы с вам» ниточка: потянешь за конец — другой выезжает. И отходя от окна, сказал в раздумье: — Отсечь-то — отсечь... Это — хирургия, «эк-то-мия». Понятно. А вот как... теперь уберечь? Он повернул выключатель и, жадно глядя на дочь, взволнованную, побледневшую, докончил свою мысль: — ...Чтобы росла... и давала плоды и побеги!