Сибирские огни, 1957, № 3

Обо всех мытарствах не расскажешь, все фашистские издевательства над пленными не распишешь... Гнали нас по Польше, как изголодавшееся стадо. Не кормили, не поили. Идем по шоссе. Чужое поле, чужое небо. Подгоняют нас конвойные, кого в шею кулаком, кого прикладом в спину, кого пулей в затылок. Тоска смертель­ ная. И смертельная жажда. Ш ли . Терпели. А возле одной лужи не сдержали себя. Половина колонны бросилась к ней, упала на животы. В строй вернулись немногие, остальных по­ стреляли конвойные. Гнали нас дальше. Когда начали пухнуть от голода, дали нам концентраты гороховые. Что с нами было после таких концентратов, и рассказывать стыдно. Выворачивало каждого из нас наизнанку. Пригнали в лагерь. И там не сладко было. Всех мук не перечислишь. Мо­ рали, били, пытали'... Четыре раза пробовал бежать. Да разве далеко уйдешь? Не успеешь и ки­ лометра от лагеря пробежать, как тебя проклятые зацапают. Изобьют, бросят в карцер, черствой коркой дразнят да холодной водой обливают. Однажды, а это было в Лейпциге, один добрый чех, работающий в лагере на правах вольнонаемного, шепнул мне: — Товарищ. Тебя Освенцим хотят. Знаешь? Есть такой лагерь смерти. Рано утром повезут. Спасайся. Подал он мне руку и скрылся. Даже я ему спасибо не» успел сказать. П летусь к своему бараку. Вижу, на земле лежит мертвец. Еще один отдал богу душу. Хотел было я убежать скорей от этого места. Только взгляд остано­ вился на маленьком желтом кружочке на шее мертвеца. О глянулся по сторонам. Рядом никого. Снял со своей шеи лагерную бирку с номером, повесил ее на шею мертвецу, а его бирку взял себе. И пошел к себе в барак... Так я обманул фашистов. Они военнопленных знали по номерам. Мой номер бы л на мертвеце. Значит, я умер... А наутро погнали нас в Гановер. И вот здесь мне удалось сбежать. Пятый побег был удачным. Кругом леса. Нас здесь собралось вначале 50 человек, а через несколько дней и все 150. Собрали большой партизанский отряд. В глубо ­ чайшем ты лу гитлеровских полчищ наш отряд вел борьбу. Отряд начал действовать в январе 1945 года, а уже в апреле в окрестности Гановера вступили союзные войска. Неволя кончилась. Со сборного пункта нас отправили в распоряжение ко­ мандования советских войск. Когда мне сказали, что фашисты разгромлены и Берлин взят нашими вой­ сками, то я заплакал от радости, заплакал первый раз за всю войну, за все вре­ мя мытарств в плену. Значит, не зря мы дрались до конца в Брестской крепости, не бесплодно надеялись на победу. И вот пришла победа. Мои погибшие товарищи отомщены. Теперь скорее в Брест, скорее в тот каземат, где спрятано дивизионное знамя. З и ан я невредимо Но не так-то скоро мне довелось побывать в Бресте. Прошло 15 лет со дня окончания обороны Бреста, прежде чем я извлек из земли спрятанное знамя. ...За окном светлеет. Начинается день. Туманный, морозный. Вижу, как то­ ропятся мимо моего дома горожане. У них подняты воротники, головы слегка во­ браны в плечи. Настоящая сибирская стужа. Комната тоже не прогрелась. Двое детишек жмутся ко мне. Жена гремит посудой на кухне. Мы с нетерпением ожидаем завтрака. Стук в дверь. Входит почтальон Надя. — Родион Ксенофонтович, — говорит она, — вам сегодня опять куча пи­ сем. И когда вы читать их успеваете? И всем отвечаете? — Всем. Она не понимает, что я счастлив от того, что разговариваю .с незнакомыми друзьями. А их теперь у меня много. Пишут рабочие, солдаты, школьники, домо­ хозяйки. Письма идут со всех концов. С тех пор, как стало известно, что я защит­ ник Брестской крепости и откопал спрятанное мной дивизионное знамя, я полу­ чил сотни писем. Всякие есть письма. В некоторых хвалят за храбрость, обещают быть такими