Сибирские огни, 1957, № 3

...Во сне я вижу мелькающие выступы скал и зубцы отрогов ущелья. К скале прикован железной цепью мол конь Таш-Хурен. На краю ущелья плетеный дворик, похожий на гнездо орлицы. Во дворе Верин дом. Он почему-то напоминает хрустальный дворец. Дальше, на конце земли, мер­ цая, белеют вершины гор, отделенные золотой жилкой от серебряно- голубого небесного полога. Ближние утесы колышутся, вздыхают. Люди в разноцветных лен ­ тах, товурзаках и халатах подают мне руку. Вот моя мать. Но я не вижу ее. И ничего не вижу. Мать берет меня на свои маленькие руки, крепко прижимает к щеке, гладит мою стриженую голову и жарко целует. Я шевелю вспухшими, покривившимися губами... Просыпаюсь. Шепчу: «М ам а ! Прости меня, большого и глупого. Ведь ты ни разу не всплеснешь руками: «Ой , тяжко!» Глазом только мигнешь: «Давай , сы­ нок, сделаем так, и будет легко ». Гляж у сквозь прибрежную хвою на широкий плес неумолчной ре­ ки, которую от Большого порога зовут уже не Улуг-Хемом, а Енисеем — богатырем сибирских рек. Товарищи мои спят... Начинаю снова •дремать и я. Таш-Хурен мчит меня по речным долинам и горным хребтам навстречу самому солнцу. Лицо моей матери тоже светится, как солнце. Вижу ее моло­ дую — как в первые дни на Мерген. — Если б тебе не пришлось разлучиться с живыми, — говорю я, — ты бы теперь вместе со всеми вздохнула — глубоко вздохнула. И рас­ правила плечи... Родная, вечная мама! Не забуду любимых твоих слов: Не учись нежностям — Учись трудностям1. «Учиться трудностям... — повторяю я, окончательно проснувшись. — Хорошо!» Я вскакиваю, бегу к реке. Умываюсь енисейской волной... А как там Савелий? Как чувствует себя наш «Гн едк о » после купа­ ния в Большом пороге? Ведь ему сейчар трогаться. Совсем скоро он от­ чалит от берега. И мы снова двинемся дальше... К русским друзьям, указывающим нам путь новой жизни. Авторизованный перевод с тувинского А. Темира. 1 Тувинская народная поговорка.