Сибирские огни, 1957, № 3

Вижу дом, в котором живет Вера или жила. Вижу — Наталья Ва­ сильевна подняла корзины с картошкой, несет к дому. Вижу — крыльцо... А на крыльце... Вера! Она прыгнула на дорож­ ку, бежит ко мне. Платочек с голубыми горошинами. Глаза приветливо щурятся. Сильная, жаркая рука сжимает -и трясет мою руку. — Здравствуй, дорогой товарищ! Потеряла я тебя. Думала , что не увижусь... Солдатик мой... Когда ж ты приехал? — Только что... Теряться я не терялся... Всего-то прошло... всего три года... А ты что, Вера? — Как партизанить кончили, вернулась я к матери. Солдатика моего ждала, ждала... Вышла вот замуж... Пойдем же к нам. Чаю попьем. — Зайду обязательно, в другой раз. Благодарю тебя за пригла­ шение. Очень я тороплюсь, Вера. Не могу сейчас. Незаметно для себя я перебирал в руках выдернутую ботву и общи­ пывал мелкие клубни. Вера удивилась: — Копаешь картошку? Маме помочь пришел? — У Натальи Васильевны попросил — в дорогу. — Ой, дай-ка я сделаю! — воскликнула Вера и кинулась шарить по грядкам. Накопала картошки, надергала моркови, нарвала огурцов, на­ щипала луку. Сбегала за мешочком, уложила в него овощи, а сверху в. капустных листах — сибирские шаньги. Что-то нашептывает и бормочет. Я понял только: «Сама напекла!». Завязала мешочек, встряхнула и подала мне. Раскраснелась Вера — не по сказке, а по правде чудесно светится Верино лицо. Так алеют белоснежные горы Усть-Терзига, когда лучи ве­ чернего солнца прикоснутся к ним. Но уже не мне светит мое красное солнышко... Сейчас уйду, и оно за­ катится для меня навсегда... — Спасибо, Вера! — Пожалуйста, пожалуйста, не за что! Когда же ты «опять при­ едешь, мой товарищ? . — Как знать? Опять задержат в Хем-Бельдире — буду наведывать­ ся к родным. А поеду учиться... далеко — уж тогда скоро не вернусь. — Смотри же, приедешь — не обходи нашего дома, про наше зна­ комство не забывай. Я схватил горячие руки Веры и прижал их к груди, к щеке. — Ой, замешкалась я, побегу! Д о свидания! — вздыхает Вера и вы­ свобождает свои руки. Потом крепко-крепко обняла меня и поцеловала. В голову. Вышел за плетень. Отвязал задремавшего было Таш-Хурена и вскарабкался на него. Удаляюсь от Веры навсегда! Теперь и самая медленная езда кажет­ ся мучительно быстрой... ,,Гнедой конь“ Савелия Каждый день мы приходили на берег Улуг-Хема раза по три, по че­ тыре. Не терпится нам узнать, скоро ли придет наш плот. Разлив реки в самом разгаре, низкие места у берега захлестнуло водой. Река кипит и ревет, покрытая пеной, воронками буйных водоворотов и стволами таеж­ ных великанов со сцепившимися сучьями и корнями. Д олго я жил на берегу Каа-Хема в устье Терзига и Мерген. Видел,.