Сибирские огни, 1957, № 3

— Выходит, мы должны вытянуть шею и так лежать, господин? — Д а нет же, не так,— донесся до меня голос Идам-Сюрюна.— Снаружи надо блюсти порядок, а внутри незаметно идти против него... Следить за народом, не смыкая глаз. Едем дальше. Многие фразы мне не слышны. Потом — снова голос Идам-Сюрюна: — ...Ну ладно, ладно, еще поговорим об этом. А вот в каком со­ стоянии мои стада и мое зимнее стойбище в Сой-Бурене? Спокойны ли собаки и птицы, сайгырыкчи? Созар Парынмаа сдерживает своего коня и кланяется князю: — Скот вашей светлости, в общем, благополучен. Только вот па­ стухи перестали слушаться... Иногда, объявив хурал, забивают и съеда­ ют скотину. Такое теперь время, господин. — Время-то время! Но кто дал им право забивать скот у честных людей? Вот вы — один из начальников хошуна, почему же их не утихо­ мирите? — обернувшись на меня, Идам-Сюрюн крикнул: — Эй, ты, Тывыкы, не путайся тут, вперед выезжай. Мы поедем за тобой! Еще солнце не закатилось, когда мы приехали к Онгача на Чедыре1 Спешились, размялись. Зашли в юрту. Было похоже, что хозяева юрты — молодой парень и молодая женщина — только что поженились. Уви ­ дев так много людей в нарядной обуви и одежде и к тому же узнав Идам-Сюрюна, они пошли гнать араку, закололи овцу, наготовили вся­ кой еды. Идам-Сюрюн развалился на зеленом шелковом ковре, оголился до пояса. Представители хошуна уселись ниже его, а мы — все прочие — присели у входа в юрту. Хозяйка поднесла на большом деревянном блюде бараний курдюк с большими кусками мяса. Хозяин наточил нож с узорчатой рукояткой и тоже положил на столик перед Идам-Сюрюном... У шкапика с посудой молчаливый старик, поджав под себя одну ногу и вытянув вперед другую, разливал по чашкам араку. Чиновникам было нетрудно опять захмелеть. Они хором пели, подняв чаши за здо­ ровье нойона. Запевал Кунга мейрен. Он встал, обеими руками обхватил серебря­ ную чашку и запел: • В верховьях Ажика стоит каменная баба. Здесь тьма-тьмущая золота и серебра. В степях пасутся стада нашего нойона, Здесь тьма-тьмущая коней и волов. — Миленький мой мейрен! — восторгается Идам-Сюрюн, повесе­ лев ; открыто называет сидящих по их старым чинам, словно хочет ска­ зать: «Н е так вы еще меня приласкаете, когда я приеду в собственный хош ун !» Много времени продолжался пир. Потом чиновники разбрелись по окрестным юртам. Идам-Сюрюн остался с молодыми хозяевами. — Когда займется заря, ты приготовишь мне верховых коней, чего- нибудь попить и поесть, а теперь сидеть здесь тебе нечего. Уходи, да по­ живее! — приказывает князь молодому хозяину. Тот кланяется: — Я... я их светлости постелю постель. Я уж спать не буду. Приго­ товлю, что наказала их светлость. — Не надо, в отдельной постели не нуждаюсь, вместо тебя лягу. 1 Ч е д ы р — название местности близ Кызыла. Там сейчас расположен грязевый курорт.