Сибирские огни, 1957, № 3

что слышно в эфире о нас? — Послушаем... — К оля снимает спецовку и ловит знакомый мотив: «Каховка , Каховка, родная винтовка, горячая пуля, лети ...» ...Глаза ослепляет мне пламя пожаров, гремят, не стихая, бои, и кровь Революции, кровь коммунаров вливается в жилы мои. И я запеваю смешно и неловко, но мне подпевают кругом — ведь это потомки героев Каховки сидят за дощатым столом. О, как мне хотелось под ночью слепою, под смертным полетом свинца с подругою смелой вести бронепоезд, громить старый мир до конца! Мы в детстве росли беззаботно-задорно, и нам показалось на миг, — что вот — старый мир ликвидирован в корне ищите конфликтов иных... Н у что же, поищем,— ведь дело не в слове, а в сути, лежащей кругом, и, может, по капелькам собственной крови дорогу к конфликту найдем... ...О да, старый мир, пока многолик ты, но только с тобой, подлецом, да, тблько с тобой все на свете конфликты и все — со счастливым концом! Мы шею свернули твоим канарейкам, но сам ты обличье сменил: сегодня ты — лодырь Ваня Митрейкин, что с жалобой в центр семенил. Ведь ты — это Витька со всею конторой таких же фальшивых людей, ведь ты — лаборант, разговора с которым забыть не смогу я нигде.