Сибирские огни, 1957, № 3

Бесконечна любовь моя, словно вселенная, но и ты, Аэлита , как звезда, далека. М еж ду нами сейчас межпланетная стужа, виноват в этой стуже, как видно, я сам: просто-напросто в жизни оказался я хуже, чем казался тебе по моим же стихам. 7 Вновь повеяло ветром северным с прояснившейся высоты... — Ты скажи, Зубцов, это верно, — собирался бежать и ты? — Были мысли такие, не спорю я, но тебе отвечать погожу... Если хочешь — свою историю по порядку я расскажу. Н е романтикою да песнями обернулась к нам целина — бездорожьем, углами тесными, где и за полночь нету сна. Несмотря на взысканья строгие, что на родине нам грозят, маловеры, душою убогие повернули в те дни назад. Тут решил и я — а не лучш е ли мне податься в родимый''дом? Д л я райкома-то, в крайнем случае, оправданья всегда найдем... С этой мыслью пласты ворочая, я задумал просить расчет — только совесть моя рабочая спать, проклятая, не дает. Я глуш ил ее гулом тракторным, резал лемехом по весне, я травил ее словом матерным и, случалось, топил в вине, и совсем уже этой осенью запахал под землю ее — а она вдруг пробилась озимью и взяла, понимаешь, свое! И протер я глаза усталые, и очнулся я ото сна — ведь родною до боли стала мне эта самая целина!