Сибирские огни, 1957, № 3

А возле, у карты, делаю т флажки « з бумаги упругой, ребята вокруг комсорга собрались в тесный кружок. Куда ты решила, Эля? Рядом с флажком подруги в целинную землю А лтая врезается мой флажок. А Витька, ломая пальцы, приводит в порядок нервы, и неземной тоскою отливают его глаза... Довольно солидный парень, что в жизни хотел быть первым, входит самым последним в празднично убранный зал. Еще он сможет прикрыться высоким папиным орденом, еще он сможет укрыться в тихом семейном углу , но вечным укором останется огромная карта Родины: флажок с фамилией «Граф ский » валяется на полу. Элеватор стоит над Поспелихой 1 Жесткие случайные ночевки, неуют попутных поездов, первая моя командировка, похожая на первую любовь... Я влюбился в океан пшеницы в час, когда вселенная тиха, и в любви я жаждал объясниться в солнечных лирических стихах. Но, изведав ширь степных просторов, к ночи я, как трактор, уставал, если не хватало транспортеров — сам грузил трехтонный самосвал. Я не верил розовым бумагам, видя хлеб , лежащий на току, я сражался с райуполминзагом, ярость влив в газетную строку, в кузове л ет е л волшебным конником, на ходу редактора ловил, разразился злым пятиколонником вместо объяснения в любви, и когда в поспелихинской чайной новоселы спорили над ним — понял, что я здесь не гость случайный, понял, что я здесь необходим.