Сибирские огни, 1957, № 3

Мне очень больно, что в дни весенние • девушке в платье белом мы вынесли выговор с занесением з наше общее дело. — Эх, Витька, был ты не в меру речист, ты же дело имеешь с людского судьбою! — Я имею право судить, я чист перед самим собою! ..А вечер пришел — и свод голубой первыми звездами выткал. ..А спор не окончен — и мы с тобой еще посчитаемся, Виктор! 18 Вот и все. Окончены вопросы. Сядь спокойно. Сам себя проверь. Еле-еле сдерживая слезы, выбежала девочка за дверь. Но куда бежать? Конечно, к маме, дальше от молчания друзей... Мама не осудит, не обманет, и поплакать можно вместе с ней... Нет, понять лишь мама в состоянье, как обида хлещет через край! — Что с тобой? — Сболтнула на собранье, что работать еду на Алтай... —- Это полбеды... — Ты так бесстрастна? Все собранье — это фальшь и ложь! — Эльчик, мне и раньше было ясно — в чем-то ты неправильно живешь. Я не знаю — может быть, стара я, может быть, я проглядела дочь, но когда я целый день стираю, хоть бы раз взялась ты мне помочь! А насчет А лтая — как угодно. Ты большая, знаешь, что к чему. Если б твой отец был жив сегодня, что бы ты ответила ему? От кулацкой финки на А лтае он погиб в тридцать втором году не затем, чтоб ты, моя родная, вырастала на мою беду...