Сибирские огни, 1957, № 3

дошественное значение в особенности по­ тому, что в романе убедительно раскры­ ты самые отвратительные черты «в е л ь ­ можи » — его пренебрежение к народ­ ным массам, демагогические приемы заигрывания с народом для завоевания дутого авторитета, для упрочения своего «места под солнцем»: «Когда к нему приходили с заявления­ ми и просьбами, он почти никогда и ни­ кому не отказывал. Если просили сме­ нить квартиру, Гусаров снимал трубку, вызывал начальника жилищно-комму­ нального отдела и приказывал: «разо­ браться и удовлетворить просьбу», — хотя зачастую отлично знал, что ни од­ ной свободной квартиры в резерве нет. И когда ему об этом напоминали, произ­ носил назидательную речь примерно та­ кого содержания: «Когда я, в конце кон­ цов, научу вас заботиться о людях? О людях, которые строят величайшую на Востоке гидростанцию...» «Н а второй прием к начальнику строительства не всегда удавалось попасть, и неудовлетво­ ренный проситель оставался при убежде­ нии, что начальник стройки правильный человек и понимает рабочего, только вот в отделах управления развелось' много бюрократов». Ф. Таурин верно видит основные тен­ денции развития социалистического об­ щества. Гусарова в конце произведения ждет суровая расплата за преступления. Но дело в том, что писатель увлекся темой «гусаровщины », забыл о том, что ангарская стройка и ее истинные созидатели, вопреки стремлениям Гуса­ рова, продолжали свое великое дело. Между тем даже в эпизоде спасения котлована рабочие выступают как безы­ мянные фигуры, являются лишь фоном, на котором один Гусаров обнаруживает свои «блестящ ие дарования». Такая дис­ пропорция является одной из самых серьезных слабостей произведения. Мас­ штаб огромной стройки, реальный раз­ мах народных сил в решении колоссаль­ ной задачи развития производительных сил в Восточной Сибири оказались явно приниженными. Характер Гусарова и вся история его морально-политического падения господ­ ствуют в романе еще и потому, что ему не противопоставлены сильные против­ ники, герои, призванные отстоять и за­ щитить правое дело. По замыслу писа­ теля одним из них должен являться се­ кретарь партийного комитета строитель­ ства. Однако в явном противоречии с этим замыслом писатель даже в реализа­ ции сюжета отводит ему ничтожно малое место и тем самым ставит его в ложное положение. Перед нами развертывается двадцатый или тридцатый вариант темы о партийном работнике, который не лю­ бит, не страдает, не радуется, а лишь выступает как «верховный судья », оце­ нивающий поступки других героев и воз­ дающий им по заслугам. Формально Кашеваров успевает в от­ веденной ему роли выполнить некоторые функции партийного руководителя. Он бывал в котловане, на большом шагаю­ щем экскаваторе, беседовал с парторга­ ми, выслушивал жалобы и сигналы. Од­ нако ни разу он не проявил при этом естественных черт характера, жестов, движений, свойственных обычному смертному. Вот, например, как ведет себя секре­ тарь парткома, узнав от руководителя автоуправления Луговского о фальшивой докладной записке Гусарова: «Кашева^ ров спокойно посмотрел на побагровев­ шего Луговского, и по виду его невоз­ можно было определить, согласен ли он с этой категорической оценкой или, на­ против, считает доводы, изложенные в докладной, убедительными». Откуда это спокойствие, невозмутимость в минуты, когда коммунист Луговской переживает свалившуюся на него тяжелую беду? Быть может, это лишь внешняя выдерж­ ка? Нет, и в других важных случаях Ка­ шеваров так же бесстрастен. Нет, ничем не обогатилась наша лите­ ратура с появлением в романе «Ан гар а » такого персонажа. Очень важна в совет­ ской литературе тема изображения пар­ тийного руководителя, умеющего рабо­ тать с народом. Она не решена Ф. Таури- ным. Мало того, схематический, обед­ ненный характер Кашеварова еще более усиливает побочную, второстепенную ли­ нию произведения, связанную с фигурой Гусарова. На примере романа «А н гар а » весьма наглядно можно убедиться в том, что просчеты в идейно-художественном за­ мысле произведения всегда и весьма от­ рицательно сказываются и на его форме. Отстранив основных героев, автор легко отказался и от верного, естественного сюжета, в котором главное место долж^- ны были занять Серой из народной среды, подлинные строители гидростан­ ции. Гусаров занял непомерное место в со­ бытиях, столкновении характеров, в ре­ шении такой широкой и важной темы, которая определена самим многообещаю­ щим названием романа. Вероятно, ошибочно полагая, что «обычная» жизнь «простых » людей не дает оснований для создания увлека­ тельного сюжета, Ф. Таурин предложил такую выдуманную сюжетную линию, как Гусаров — Сергей Ракитин. Нарочи­ тость ее обнаруживается даже в том, что оказался неясным сам конфликт между Гусаровым и его первой женой, конфликт, приведший к разрыву. А - з а ­ чем понадобилось автору «определять » Сергея в сыновья к Гусарову, — совер­ шенно неизвестно. Ни на жизнь двух пер­ сонажей, ни на раскрытие смысла про­ изведения в целом это обстоятельство не оказывает никакого влияния. И не с л у ­ чайно эпизод в конце романа, где стал­