Сибирские огни, 1957, № 3

этаж, и ребятишки тоже скатились за ним по лестнице. Я подхожу к окну (а окна здесь почти сплошной полосой вдоль всех четырех стен) и смотрю вниз: любопытно ведь увидеть своего товарища сверху, когда он двигается в сопровождении такого многочисленного и почетного эскорта! ...Вот вырывается из дверей магазина лопоухий и вихрастый мальчишка — он возглавляет всю эту шумную процессию. Вслед за ним — еще несколько мальцов, потом — девчушка с маленьким братиш­ кой за плечами, и, наконец, сам Полевой в своем лихом берете, который, однако, никак не придает ему заграничного вида. Он идет в обнимку с двумя парнишками, и еще двое торжественно держатся за ру­ кава его плаща. Толпа заполняет узкий проулочек между магазином и каким-то заборчиком, теснит прохожих, будит рикш, которые дремлют в своих колясках в ожидании пассажиров. Мне все это очень хорошо видно сверху. И вдруг я замечаю, что против окна стоит девушка — ее тоже оттеснили с узенькой полоски тротуара, и она пере­ жидает, когда же схлынет эта шумная ватага. Ей тоже любопытно, а, между тем, ее оттесняют все дальше и дальше и, наконец, прижимают к заборчику... Она чувствует за спиной что-то твердое, но не оглядывается назад, а продолжает с улыбкой глядеть на «су ляни н а »1, окру­ женного шумной толпой мальчишек. Поразительно сходна была поза этой девушки с тем, что я только что видел на картине. Настолько велико оказалось сходство, что в какой-то момент трудно было сообразить — что картина, а что— живая фигура. Радость, которую мы испытываем при взгляде на произведения искусства, та­ кое сложное чувство, что его трудно, просто невозможно обозначить каким-то одним словом. В этой радости — очень много оттенков и один из них — это узнавание в изображении самой действи­ тельности, действительности в таких ее красках, очертаниях и деталях, которых до сих пор без помощи художника вы не замечали. Эта мысль появилась, но только на од­ но мгновение, и сейчас же исчезла, а вместо нее появилась другая — стало понятным, почему простенькая картина с девушкой производит такое впечатле­ ние: потому что эта картина была одной. Одна-единственная была на выставке картина, которая изображала человека, причем человека сегодняшнего, такого, которого можно видеть вот сейчас, сию же минуту на любой улице города. На выставках и в Сучжоу, и во многих других городах мы видели тысячи гор­ ных пейзажей, множество цветов и го­ | С у л я н и н — «советский», советский человек. раздо реже — людей. Но если они и по­ являлись на картинах, так в большин­ стве случаев это были полулюди-полу- феи в китайском обличье или же стили­ зованные люди, обязательно с красивы­ ми лицами... Я соглашался с художниками и даже был благодарен им за то, что они расши­ рили мое понимание красоты человече­ ского лица, но при этом меня ни на секунду не покидало вполне рассудочное ощущение того, что я вижу картину. Картину, а не жизнь. Теперь, на выставке в Сучжоу, я вспомнил несколько портретов, виден­ ных мною раньше, и, прежде всего, два портрета в Шаосине, в доме-музее Л у Синя: портреты деда и бабушки велико­ го писателя. Эти портреты, выполненные скупыми, однообразными акварельными красками, были очень убедительны и, вероятно, как раз своей скупостью заставляли ве­ рить, что люди были именно такими, ка­ кими мы видим их сейчас, заставляли за­ помнить облики двух пожилых людей, запомнить, должно быть, навсегда. А между тем, все-тани и это были не столько портреты людей, сколько их ли­ ки в одном-единственном выражении. Я видел строгость этих лиц, а если их ум— так опять-таки ■— строгий, видел их жи­ тейскую мудрость и даже доброту, но- снова —• строгую. Если и были в этих лицах какие-то другие выражения, кроме строгости, так они улавливались только- через строгость, все было раз и навсегда подчинено только ей, и если как-то про­ являлось, так не р- борьбе одного с дру­ гим, не в соединении, не в противоречии, а лишь в подчинении этому главному вы­ ражению. Хотя бы эти портреты были в разных местах, так нет — они висели рядом и тем больше напоминали лики. Позже, на выставке в Чунцине, в кото­ рой принимало участие несколько сот художников Сычуани и Юньнани, я от­ метил, что примерно десятеро из этих художников ставят в центре своего твор­ чества современного человека. Это — художник Ли Вэнь-синь с его портретом старухи, Лю Хун, изобразивший старика за плетением корзины, Ян Фан — с портретом девушки. Это — прекрасные вещи, и вообще ко мне пришло убежде­ ние, что китайские художники — пре­ красные портретисты, хотя они еще очень мало дают портретов. Еще меньше жанровых современных картин. Все на той же выставке в Чун­ цине одна картина под названием «В еч е ­ ром у речки» запомнилась особенно яр­ ко. Сценка простая — к реке подошел парень умыться, должно быть, это трак­ торист после работы, а у реки — две де­ вушки. Одна из них застенчиво отвора­ чивается в сторону, и потому, что она не смотрит на парня, видно, как он не без­ различен для нее.