Сибирские огни, 1957, № 3

ку, справедливо полагая, что бежать отсюда некуда, да и некому: люди лежали’ пластом. Смертность была очень велика, но никого это не тревожило: тюрьма раз^ гружалась и можно было экономить на скудном арестантском пайке. В январе 1919 года освободили старика Теплова, отца замученного заме­ стителя председателя исполкома. Вслед за ним вышел и Туманов. Правда, это; обошлось его семье в копеечку. Туманов тепло попрощался со мной. — Что же мне, Николаич, делать? Чем помогать? — Народ будить, поднимать на борьбу... На воле Туманов так и действовал — поднимал людей, помогал партизан­ скому отряду Медведева, а когда я замыслил побег, держал наготове тулуп и пару лошадей. Но бежать в тот раз не удалось: в конце января я слег. С трудом добился перевода в городскую больницу, где меня поместили в одну палату с какими-то конокрадами. Свое пребывание там я использовал для подготовки побега. Но дня за два до назначенного срока поднялся на редкость сильный буран, он свирепствовал! более недели, и побег мой сорвался. В один из мартовских дней я сидел в палате у окна в самом мрачном на­ строении: назавтра меня выписывали из больницы — опять в ненавистную тюрь­ му, из которой не убежишь. За окном голубел снегами простор, там была свобо­ да, который я так и не сумел воспользоваться. Предаваясь своим тяжелым мыслям, я сидел не шевелясь, как вдруг кто-то дернул меня за рукав: — Кулик? Какими судьбами? Обернувшись, я увидел Ивана Ивановича Клемента, своего однополчанина, жителя села Богдановка Павлодарского уезда. Сперва писарь в 492 Барнауль­ ском полку, он затем стал офицером, но, несмотря на это, был прост в обраще­ нии с солдатами, не кичился своим «благородием» и для многих так и остался Иваном Ивановичем. Революцию Клемент встретил сочувственно и был избран в комитет. Я рассказал ему, что со мной случилось: числюсь, мол, за Алтайской гу­ бернской следственной комиссией, но дело мое, видимо, пропало, и про меня за­ были, так как не предъявляют до сих пор никакого обвинения. — Не горюй! — подмигнул Клемент. — Дело пропало? Ну и леший с ним! А что ты болен, я надеюсь, доктор подтвердит. Попробуем тебе помочь. И отвечая на мой немой вопрос, пояснил: — Служу, брат, в милиции в своей Богдановне. Никого не обижаю, и меня никто не трогает, даже Медведев. На этом и закончился разговор, которому я не придал особого значения. И вспомнил о нем, когда после длительных хлопот со стороны жены и друзей был, наконец, освобожден без права выезда из Павлодара. Когда захлопнулась за мной тюремная калитка, я невольно осмотрелся: ни конвойных, ни надзирателей! Взглянув последний раз на темные окна с решетками, я отправился в убо­ гую хижину надзирателя Козлова. Он приютил меня в уголке сарайчика. Вскоре старик Туманов связал меня с партизаном Яковом Медведевым, а Ольга Кирилловна Козенко — с местными товарищами. Оправившаяся после • тифа жена восстановила связи со славгородцами. Дело налаживалось... * * * Прошел год. Несмотря на свирепый террор и зверства многочисленных карательных от- • рядов, партизанское движение росло и крепло, отвлекая с фронта колчаковские- силы. Красная Армия перевалила Урал и уже стучалась в ворота Сибири.