Сибирские огни, 1957, № 2

1 0 . Милая—пе милая Опять бесконечная тягостная ночь... Сколько же таких ночей прове­ ла Таня на этой мягкой, с пружинами, удобной кровати!.. И, если про­ следить от начала до конца, только из-за одного человека... Из-за кого? Из-за того, кто тихою сапой, шуткою и синими глазами, поддельной заботой и лицемерными ласками влез в ее душу и все там осквернил? Из-за того, кому она отдавала себя всю целиком, — а он, по­ смеиваясь втихомолку, спокойно брал, что предлагала ему глупая дев­ чонка? Она не знала, как только выразить свою бесконечную нежность, само собою родилось для него в дорогие минуты ласковое имя «Серень­ кий», а он в те же самые минуты спокойно, расчетливо, холодно думал о другой... Почему так устроено, что вовремя не понимаешь очень важного?.. Даже совсем недавно, когда ее предупреждала тетя Клава, — как она к этому отнеслась? — Ничего у меня не произойдет!.. ГТроизошло... И очень скоро. Но кто же мог предвидеть?.. Кто мог подумать? Таня прощала теперь дурное тете Клаве. Не ей, девчонке, судить по­ жившего, опытного человека. И пусть по-прежнему претило в тете Клаве презрение к людям невысокого положения, — в другом Таня готова бы­ ла подчиняться отныне беспрекословно. Тане, как никогда, нужна была сейчас поддержка, чтобы окончательно не рухнуть в зияющую мутную бездну, из которой ей не выкарабкаться... Таня уже с нетерпением ждала конца ночи, чтобы пойти к тете Кла­ ве и выплакаться, излить все, что накопилось горького на душе. И вы­ слушать строгий, но мудрый совет. Так набедокуривший малыш, прибе­ жав/тычется лицом в колени матери, зная, что хоть ему и попадет, но по­ том будут заботливо вытерты слезы с его лица, и появится в его руках утешительная конфета... И тетя Клава сказала свое материнское слово. Дом задрожал поутру от разъяренного хлопанья дверями. — Валяешься, милая? Дрыхнешь? — ворвалась тетя Клава в ком­ нату Тани. Таня была еще готова к тому — полному раскаянию. — Тетя Клава... — Что — тетя Клава? Какая тетя я тебе... площадной девке, — ска­ жи спасибо, что не умею выражаться хлеще, как твои приятели... Таня с округленными глазами дрожащими руками натягивала одеяло на голые плечи. — Стыдишься? — подбоченилась Женщина. — А прятаться с пья­ ным мужичьем в кустах не стыдилась?.. Не прикрывалась?.. Буфетчицы — подумать только! — буфетчицы во всех ресторанах осведомлены о тво­ их похождениях... Вот оно — воспитание Николая!.. — Не сметь! — взвизгнула Таня. — Не сметь — папу!.. Тетя Клава в испуге отшатнулась: — Она еще будет на меня кричать! Она смеет повышать на меня голос! Таня стремглав соскочила с кровати, рывком вытащила из-под нее чемодан, начала кидать в него свои вещи, потом, спохватившись, натяну­ ла было чулки, но снова бросилась к чемодану... — Укладываешься? — с холодным любопытством спросила тетя Кла­ ва. — Ну, слава богу, догадалась сама... Девушка отложила в сторону на ковер полосатый халат, желтую