Сибирские огни, 1957, № 2

ня за плечо. Вскочила, не пойму, где я, кому от меня чего надо. На улице уже темно, в зале зажгли свет, народ набрался. А будит меня железно­ дорожник, пожилой, усы такие колючие, ежиком. Я подумала сначала— дежурный, а потом догадалась, что это и есть дядя Федор. «Здравствуй, — говорит, -— племянница. Пойдем-ка скорее, поезд ждать не будет». -— «Ох, здравствуйте, — отвечаю.—Да как вы меня узнали?»—«Чего же там? Копия — отец...» Значит, правда, я так похожа на папу?.. Подхватил он мой чемодан, я — за ним и на ходу кое-как привожу себя в порядок. Вид у меня, наверное, страшный — заспалась, физионо­ мия заплаканная, косы мои роскошные во сне расплелись... «А как билет, дядя? — спрашиваю. — Я ведь еще не купила».— «Много ли, — говорит, — у тебя финансов останется, если ты билет купишь?» А я считала уже— остается двадцать семь рублей... «Идем», — сказал дядя Федор и боль­ ше ничего объяснять не стал. Устроил он меня в своем купе, в служебном, на нижней полке. Ска­ зал, чтоб я в пути не очень-то вылазила в коридор, потому что хоть он обо всем договорился с начальником поезда, а лишний раз на глаза лучше никому не попадаться. Загудел паровоз, толкнуло вагон... и поехала Татьяна в свое первое путешествие. Д а — первое в жизни! Ведь подумай — почти семнадцать лет девке, а нигде, кроме своего городка на Урале, не бывала. Ты счаст­ ливая, ты Москву посмотрела. А я когда еще буду в Москве... если буду когда-нибудь. «Ну, ничего, — утешаю себя, — зато Сибирь посмотрю, мне даже дальше, чем до Москвы ехать!» Поезд бежит, на столе звенит стакан, лампочка мигает. И опять, в который за этот день раз, напала на меня тоска без конца и без края,— разревелась бы снова, если бы не дядя Федор. Сбросил шинель, стал готовить стол, чай пить. Масло достал в ба­ ночке, хлеб, сахар, поставил чистые стаканы. «Помочь вам, дядя?» — спрашиваю его. «Сиди! Чай готовить — я этим двадцать лет зани­ маюсь...» Полез куда-то на самый верх, вытянул коробку,, положил передо мной: «Тебе... Из столицы...» Коробка огромная, перевязана красной ленточкой, — шоколадные конфеты «Волго-Дон». Я развязала ленточку, открыла и руками вспле­ снула, — куда же мне столько! Подвигаю коробку к дяде Федору: «Вы тоже берите. С чаем...» А он уже грызет кусок сахару и так, молчком, отмахивается, — при­ вык, мол, с рафинадом. «Как тети Клавы здоровье?» — спрашиваю. «В по­ рядке», — говорит и пьет чай. «А вы как Себя чувствуете?» — «Что мне...» Вот и поговори с ним! А поговорить мне, сама понимаешь, надо обя­ зательно, хоть и не знаю, с чего начать. Тут я спохватилась, что забыла поздравить дядю Федора с орденом, помнишь, тетя Клава писала, что его наградили за выслугу лет. «Вы уже получили орден, дядя?» — «Получил». — «А чего же не носите?» — «Не к чему на работе, — трется...» И пьет себе чай, — третий стакан... Открывается дверь, входит жен­ щина в форме. Я перепугалась, думаю, меня идут гнать, безбилетную. А оказывается, это сменщица дяди Федора, вместе с ним работает провод­ ником. Увидала меня и — как будто знает меня сто лет: — Устроилась, Татьяна-красавица?.. Я тебя в темноте-то и не разгля­ дела как следует... Подсела ко мне, обняла за плечи: «Ну, рассказывай о себе, знакомь!.. Ефросиньей Семеновной меня зо­ вут...» Я удивляюсь: «Откуда вы, Ёфросинья Семеновна, знаете мое имя?»