Сибирские огни, 1957, № 2

Таня, не слушая больше, опять стала разглядывать рисунки,— они получались сейчас на редкость удачно, и это было понятно, Таня рисова­ ла не одна, Сергей помогал ей своим присутствием, своей любовью. Но силы появились теперь в таком изобилии, что сколько ни трать их,— остается много. И Таня вспомнила о предложении замполита. — Когда же вы мне дадите оформлять стенгазету? — спросила она Ивана Григорьевича. — Ага, давно бы так! — живо подхватил тот. Таня склонилась над чистым листом ватмана и на мгновение замер­ ла. Потом решительно взяла кисть. Она рисовала светлый мир, где были бескрайние дали, голубое небо, яркое солнце. Это она видела вокруг, и это было у нее на душе... И те, кто смотрел номер стенной газеты с Таниным заголовком, чувствовали это. — Целиком и полностью,— одобрил Танин труд Иван Григорьевич. — У вас большие способности,— заметил Липатов. А Зоя, без злости, без зависти, только с легким оттенком грусти, •спросила: — Как у тебя все получается, косатая?.. Наступили весенние каникулы в школе. Сергей решил на эту неделю отправить Юрку в деревню, к родственникам,— не мешало проветриться парню. Всего-то и на неделю, а собирали, как на целый год. Таня пере­ штопала Юркины чулки и рубахи, намертво, суровыми нитками, прико­ вала к курточке блестящие авиационные пуговицы; Юрка уже представ­ лял, как он будет во всей красе сверкать в кругу деревенских ребятишек. Одного не хватало для полноты впечатления... — А что, Сережа, если пришить все-таки эти крылышки? — спроси- ,ла Таня.— Ну, кто что скажет?.. — А, аллах с ним,— согласился Сергей.— Пользуйся, братец! — Вот здорово! — заорал Юрка.— Поря... Вот хорошо-то! И поехал в полной форме в зеленом пригородном поезде. Только это был не поезд, а Могучий ледокол, рассекающий грудью вековые льдины, в одной из кают которого прославленный северный пилот, ожидая, когда его доставят на базу, жевал соленый огурец, предложенный соседкой по каюте — женщиной-колхозницей. А Таня с Сергеем пошли в театр. Пьеса была путаная, малопонятная. В другой раз взяла бы досада, а тут даже лучше было, — ничего не пони­ мать и только слушать и слышать друг друга, смотреть на сцену, а видеть родное, знакомое лицо... Возвращались поздно. Дошли до дома, где жил Сергей. Остановились. И, не сговариваясь, отыскали на втором этаже окно Сергеевой комнаты — теперь в нем не было света... Весенняя ночь тихо дышала над землей, слушала и всматривалась... — Танюша, — прерывисто сказал Сергей, — зайдем ко мне... — Что ты! — испуганно вскинулась Таня. — Поздно... — Ничего не поздно, — сказал Сергей. — Ну?.. Он подхватил Таню под руку... Таня поднималась по лестнице и, шаг за шагом, чувствовала, как у нее все больше сдавливает дыхание, как непослушными, точно из ваты, становятся ноги... Весенняя ночь, тихо дыша, слушала и осматривала все свое большое хозяйство. Ничто не укрылось от ее внимательного взгляда, ни много­ цветные, переливающиеся огни города, ни голубые искры, вспыхивающие над дугами трамваев. Ни то, что в растянувшемся на целый квартал доме, в окне на втором этаже, свет так и не зажегся.