Сибирские огни, 1957, № 2

И опять дремлет Таня. Таня спит. Спит и даже во сне не дождется нового дня. Ну, а завтра?.. Завтра, — как и сегодня, как было и вчера у Тани. Завтра снова все будет напоминать о Сергее; снова будет лежать на коленях раскрытый • учебник, в котором если и найдется что-нибудь хорошее, так это его, учебника, голубая обложка... Ах, история, кто тебя, историю, выдумал?.. 1 0 . Вы ход Ах, история, как же ты отомстила!.. Все рухнуло. То, в чем Таня уже нисколько не сомневалась, что привыкла считать вполне решенным делом, оказалось вдруг для нее таким же далеким и недоступным, как сверкающее солнце в небе. Было художественное учи­ лище, — и нет его; был отдан в приемную комиссию школьный табель, — и вот он уже в руках у Тани, ни на что для нее больше не годный. Словно знала она заранее, когда последние дни не выпускала из рук книжку в голубом переплете, словно предчувствовала, когда с первой же минуты откровенно возненавидела преподавателя истории — сухонького старичка ехидного. А старичок, сейчас было ясно, сразу же решил по­ губить Таню. Посмотрел на нее со своею ехидною улыбкой и задал та­ кой каверзный вопрос, что у нее от ужаса дыхание перехватило. А когда она не ответила, он ей задал еще вопрос и еще, несомненно, нарочно, чтобы показать всем: поглядите-ка, как эта девица совершенно ничего не знает. Добреньким прикинулся: — Не волнуйтесь, Колоскова, подумайте... А она уж и думать ни о чем не могла, даже если бы и знала хоть немного, — не спасло бы. Вспоминала почему-то, как нужно правильно петь: «Я привел к тебе в дом» или «к себе в дом»,— вот и все. Старичок тяжко вздохнул... , Таня остановилась посреди улицы как вкопанная. Куда ей идти?.. К кому?.. Домой?... Глядеть, как тетя Клава тоскует по уехавшему Валентину? Выслушивать ее нотации,— ох, что за нотации это будут, какие посып­ лются ужасные слова, можно себе представить!.. Понадеялись на нее, взяли в дом нахлебницу, — боже ты мой, и ничего нельзя возразить, все это правда, этого она и заслужила... И что поделаешь, рано или поздно обязательно придется вернуться домой и терпеливо все выслушивать... Впрочем, может быть, ничего особенного и не будет? Тетя Клава посмеется над Таниными печалями да и скажет: — Вот беда, подумаешь!.. Не вышло в этот год, выйдет на будущий. А зиму в школу походишь, — только и дела, милая... Может тетя Клава так сказать?.. Может, — изучила Таня ее за это время... И — все будет хорошо, гора с плеч долой... Ох, нет, совсем это не будет хорошо!.. Она, Таня, в школу станет хо­ дить, а дядя Федор — ночи не спать в поезде, пустые бутылки собирать по вагону?.. Если бы попала в училище, — там хоть небольшая, но стипендия. А так что, — пенсия, курице на пропитание? Да теперь у Тани кусок хлеба в рот не полезет дома... Господи, что же делать ей, кто бы подсказал?.. Пойти в какой-нибудь техникум, — но ведь поздно, прозевала с училищем все сроки, да и в тех­ никумах — тоже история... Ну, так на работу — куда угодно, кем угод­ но. Прямо сейчас зайти в первое попавшееся учреждение и спросить: