Сибирские огни, 1957, № 2

— Нет, мамочка, рад бы, но распоряжаться собою не вол.ен . Приста­ ли из управления культуры,— непременно просили на худсовет. Ну, молодец, братец, честное слово, первый раз в жизни молодец! — Придется тебе одной,— с сожалением говорит тетя Клава,— я тоже не смогу. Она пристально глядит на племянницу и очень мягко, совсем не в^. обычном своем безапелляционном тоне, возвращается к прежнему: — Убедительно прошу тебя, Танюша, забудь дорогу к этой женщи­ не... Ефросинье, как ее там?.. — Мамочка, это та самая? — вмешивается Валентин.— Та, которая с отче... — Да, да, Валюша, погоди минуточку!.. Так вот, милая, ты должна■ понять, что тебе не следует поддерживать знакомства с нею... — Но почему же? — недоумевает Таня. — Этого... я не стану тебе сейчас объяснять... — А то объяснила бы! — разражается смехом Валентин.— Сестрич­ ке пора знать такие вещи. — Валентин!.. Однако!.. «Валюша» тоже иногда побаивается матери. —' Поверь, Танюша, на слово опытному, знающему жизнь человеку. Мы договорились, я отношусь к тебе как к родной дочери. И я не могу позволить, чтобы моя дочь ходила в эту избенку, в этот притон — не нахо­ жу другого слова, слушала всякие отвратительные разговоры... — Тетя Клава, ведь все же не так,— растерянно моргает глазами Таня.— Живут они с Варей... — Вот-вот, еще эта подозрительная девица,— можно представить, чего ты у нее наберешься... — Вы ошибаетесь, тетя Клава,— пытается протестовать Таня» — Я, милая, стараюсь никогда не ошибаться... — Что, как доказано, не всегда получается,— все-таки не выдержи­ вает Валентин и тут же смолкает под материнским взглядом-молнией. — В конце концов,— заявляет тетя Клава,— они тебе просто не ров­ ня... Проводница — это же уборщица, это по существу обыкновенная прислуга... Батюшки, а дядя Федор? А все разговоры о судьбе, о выборе, о се­ ребряной свадьбе?.. t — Я надеюсь, ты меня хорошо поняла, Танюша? Ты обещаешь больше не бывать у них? А, разве найдешь тут общий язык! Куда же я буду ходить — у меня скоро экзамены, — отыскивает Таня спасительную лазейку. — Ну, прекрасно... Да не возись с посудой, — иди, если тебе надо рисовать... Скорей, скорей на воздух! Милый сквер зеленый, какой ты сейчас особенно приятный! Качаешь ветками акаций, шуршишь ^и гладишь по лицу холодными листьями кленов. Вот и знакомая скамейка, — соскучи­ лась по хозяйке, сознавайся?.. Самолеты на поле,— где побывали, что, расскажите, видели?.. А полосатое «Т» на крыше аэровокзала качается и качается, — унылая твоя жизнь, вертись весь век, куда подует ветер. Еще один старый знакомый по соседству — мальчишка-прогульщик. Теперь-то хотя не прогульщик, сбегать с уроков нечего — в школе кани­ кулы. Но что такое, — в руках у мальчишки учебник. Ты не заболел ли, друг-приятель?.. A-а, понятно: добегался, долентяйничал! Ну, и сдавай экзамены осенью, не как все люди... Но почему все-таки так медленно ползет сегодня время? Тянет