Сибирские огни, 1957, № 2

И Таня пошла. Пошла себе и пошла; а мимо бежали деловитые ав­ томашины-; спешили или тоже прогуливались прохожие; на углах торго­ вали газированной водой и мороженым,— Таня выпила стакан воды (не потому, что хотелось пить, а потому что вкусно) и купила пломбир в за ­ жаренном вафельном стаканчике. Оберегалась, чтобы не капнуть себе на платье подтаявшим пломбиром, и думала о том, что в ближайшие дни у нее предстоит много важных дел и вообще эти ближайшие дни для нее решающие. Ну, за экзамены беспокоиться было нечего,— тьфу, тьфу, чтобы не сглазить! Видела она, с какими рисунками приходят в училище некото- Рые>— Да как люди не поймут, что надо хоть представление иметь о про­ порциях и перспективе, а потом уже браться рисовать. А об ее, Таниных, рисунках даже девушка-секретарь приемной комиссии отозвалась хоро­ шо, сказала: «Вы, Колоскова, считайте, что зачислены!» Теперь подог­ нать только по остальным предметам, особенно по истории,— ох, до чего же путаная эта история, столько дат разных, имен, что сломаешь язык... Была бы у Тани десятилетка за плечами, она б не знала горя, с десяти­ леткою экзаменов не держат... А что же еще на ближайшие дни? Завтра, значит, в кино — «Об этом забывать нельзя». Что она, кстати, скажет тете Клаве, куда пошла? Да так и скажет — в кино. С кем? Конечно, одна... А если за нею увяжется Валентин? Нет, Валентин в кино не пойдет, там темно, никто на него не сможет посмотреть, и поговорить на сеансе нельзя — о «народных»... Ох, ну как вот так вот бывает,— сегодня ясно: бессовестно врет Валентин, что наперечет знаком со знаменитыми, его даже Геннадий Архипович этот, в театре, не сразу узнал. А вчера ведь верила, развесила уши, была гото­ ва кричать на весь мир: поглядите, какой у меня замечательный брат! Непонятно... И что тетя Клава, умная и рассудительная, не видит, какой Валентин на самом деле,— тоже непонятно. Скажи ей прямо, как все есть по правде,— обидится, нечего и сомневаться... В небе тонко и еле слышно в уличном шуме загудел самолет,— .здесь, над центром города, совсем маленькая серебристая птичка. «Ил-12»,— определила Таня: уроки мальчишки-прогульщика, преподан­ ные ей в сквере, не пропали даром. И Тане вдруг захотелось узнать, кто летит на этом самолете. Может быть, даже Сергей, он ведь сказал, что сегодня в рейсе, очень просто может быть, что это летит он. И от такой мысли — мысли о том, что серебристую птицу, сверкающую в небе, воз­ можно, ведет ее новый знакомый, Таню охватило беспричинное веселье... Впрочем, какой же Сергей — ее знакомый? Ну, виделись несколько раз, ну, разговаривали' два раза,— собственно, больше он говорил. Ну, сходят завтра в кино. Посидят рядом, посмотрят и разойдутся. И никог­ да больше, вполне вероятно, не встретятся. Даже определенно не встре­ тятся. Он, конечно, будет приглашать опять, но она ни за что не согласит­ с я ,— нельзя, этого никак нельзя, а то он неизвестно что может о ней по­ думать... А любопытно, что о ней думает Сергей? Кто она, что она,— ладно, пусть думает что угодно. Но вообще... вот это... нравится она ему? Да — нравится,— иначе почему он так хочет с ней встретиться? И почему бы Тане не понравиться кому-нибудь, чем она хуже других? Многие — тетя Клава, а раньше Галинка — говорят, что она красивая. Ну, красивая, это чересчур. А так — ничего... Кстати подвернулась витрина парфюмерного магазина с зеркала­ ми,— легко сделать вид, что привлекли внимание новые духи, чтобы еще раз взглянуть на себя в зеркало на всякий случай... И как, Татьяна Николаевна?.. Да так... может она понравиться.