Сибирские огни, 1957, № 2

аккуратно подштопана черыми нитками, а Таня примостилась, как всег­ да, по правую сторону, на подлокотнике. Когда-то ей было высоко взби­ раться на это место, и она сначала залезала на сиденье, чтобы потом уже перейти на подлокотник, а теперь Тане приходилось подбирать ноги, ког­ да она сидела рядом с отцом... Папа опять вспоминал о маме, о том, как они познакомились ночью, в мороз, в глухой степи,— он добирался в деревню, на практику в сель­ ской больнице, она возвращалась из командировки по поручению женот­ дела и сбилась с пути... Так что первой больной, с которой пришлось ему иметь дело, была его будущая жена, Танина мама,— она сильно обморози­ лась в тот раз. И все же на следующий день сбежала из больницы, а когда позднее он, встретив ее в районном центре, возмутился: «Как вы смели, у вас обморожение второй степени!», она только расхохоталась: «А командировка у меня, доктор, была первой степени...» Да, мама должна была ответить именно так,— круглолицая задор­ ная девчонка в косынке и в блестящей кожаной куртке, перепоясанной ши­ роким ремнем,— такою Таня знала ее по фотографии тех лет... Потом у них были встречи еще. Однажды они переругались из-за того, что папа решил прочитать в деревне лекцию на санитарную тему, а мама на это же время собрала своих активисток, отняв у доктора полови­ ну слушателей; другой раз они вместе выбирались из болота, куда занес­ ла их лошадь, перепуганная выстрелом из-за кустов,— стреляли, вероят­ нее всего, по маме, а может быть, и по обоим. Потом они решили больше не расставаться... — И ты, дочь, встретишь в жизни человека — в поле или в городе, летом или зимой,— трудно угадать,— говорил необычно серьезный па­ па.— Слушайся своего сердца, оно у тебя хорошее, сердечко, как мне кажется... Но прежде думай, очень много думай... — А ты мне сам все скажешь — ты умный! — насильно засмеялась Таня, пытаясь скрыть и грусть свою и волнение. — Скажу ли еще,— отвечал папа.— Да в таких, впрочем, случаях чужих советов не спрашивают... Тетя Клава говорила тоже: — Конечно, чужие советы в сердечных вопросах, милая, лишние. Я и сама их не любила, а как решила — отрезала. Но послушайся-ка меня,— с горы в омут не суйся. И не стыдись, если нужно, обратиться ко мне, я не болтлива, как ты знаешь, и уж худа тебе не желаю. Что же, Таня, пожалуй, без колебаний обратилась бы к тете Клаве, произойди в ее жизни что-нибудь важное. Раньше ей помогал во всем па­ па, обычно, правда, не прямой подсказкой, а шуткой, смешком, так что самой приходилось догадываться, как надо правильно поступить. Лишив­ шись этой опоры, Таня инстинктивно искала новую,— а в ком же было ее найти, кроме как в решительной, волевой, благожелательной к Тане тете Клаве? Да что Таня! Многие обращались к тете Клаве за советом, выслуши­ вали, как закон, ее мнение. Не имея по существу никакого отношения к аэропорту, она как-то естественно вошла там в женский совет, стала его самым, без преувеличения, активным членом. Это Клавдия Александров­ на наладила общественный контроль в столовой и магазинах. Это по ее инициативе жены авиационных работников устроили в клубе выставку своего рукоделья. И домик тети Клавы как бы перебрался через шоссе, отделявшее его от поселка аэропорта. Во всяком случае, когда на общем воскреснике по благоустройству, в котором опять-таки принимала деятельное участие тетя Клава, возле домика посадили несколько молодых деревцев и попут­