Сибирские огни, 1957, № 2

дядей Федором дополнительными расходами. — Сказано училище — вот и готовься!.. Перетерпим уж, — добродушно усмехнулась она, как усмеха­ лась всегда, когда Таня, по ее мнению, делала или говорила что-нибудь наивное. — Состаримся — может быть, не позабудешь... К деньгам тетя Клава относилась без особого уважения и копеек не считала. Маленькую пенсию за отца, которую Тане оставалось получать еще год, до совершеннолетия, она брала, но тут же и возвращала племян­ нице добрую половину на карманные расходы... Даже в отношении к книгам сказывался характер тети Клавы. — Умел писать старичок, ничего не скажешь, — закрывала она томик Куприна. — Жвачка! — бросала тетя Клава на стол пухлую книгу выпуска местного издательства. — Дрова бы колол, чем в литературу... Читала тетя Клава много, быстро, классиков, так классиков, совре­ менных, — годятся и современные. Читала, порою саркастически улыба­ лась, хватала толстый, специально заготовленный красный карандаш и подчеркивала жирною линией опечатку, неправильный оборот речи, — безразлично, была ли книга своя, чужая, библиотечная. В этом, очевидно, давала себя знать прежняя профессия тети Кла­ вы, — в молодые годы она преподавала, пока не вышла замуж и не ро­ дился Валентин. — Д а и замужеством-то я обязана, милая, тому, что работала в школе, — рассказывала тетя Клава Тане, когда они коротали вечера без дяди Федора. — Дали нам нагрузку — тянуть за уши в грамоту парней с железной дороги, благо в то время была на это особенная мода. Ну, и моя судьба явилась, в сапогах гармошкой. Деревенщина, пентюх пентю­ хом... но какой-то непосредственный, свежий, ароматный, как, знаешь ли, кусок ржаного хлеба. Да и внешне ничего из себя был... Взяла на себя полное руководство. Помнишь, говорила тебе, первой позвала его в те­ атр?.. Что — театр! Если бы не я, не догадался бы, что на мне жениться нужно... Тетя Клава потрепала Таню по щеке: — Так и учим их всю жизнь, — тяжкая наша женская доля!.. А без этого тоже нельзя,— чуть помешкаешь, на спину сядут. Ты мотай-ка себе на ус, богоданная дочка... Таня все еще краснела при таких разговорах, но и с невольным щеко­ чущим любопытством прислушивалась к ним. Как-то трудно было пред­ ставить дядю Федора молодым, красивым, робеющим перед молодою, кра­ сивою тетей Клавой. То есть робеющим-то представить его было легко, но робеющим так, по-особому... Ох, а ведь это все будет и у нее, у Тани! Конечно, совсем по-другому, чем у тети Клавы с дядей Федором. Как именно, Таня не знала, но чтобы она первой... нет, ни за что! А вообще будет... Таня раньше Галинки уверила себя, что когда-нибудь, как все, вый­ дет замуж, и смеялась над подругой, которая утверждала, что вот она, Галинка, не выйдет замуж совсем,— зачем это нужно? Таня говорила: — А я выйду... И у меня будет двое детей,— такой мальчик-карапуз и девочка с бантом... — А когда? — с неожиданным интересом спрашивала Галинка.— Когда выйдешь замуж — сразу после школы? — Вот еще — после школы! — розовела Таня.— Когда-нибудь... Не скоро... В последний Новый год, после ухода гостей, и папа исподволь загово­ рил с нею об этом. Папа сидел в своем низеньком кресле, обитом потем­ невшей материей с цветочками, которая сбоку немного порвалась и была