Сибирские огни, 1957, № 2

бине шкафа.— А осенью, учитывая свои склонности... Ты... вот беда, при­ дется подгладить. Или надеть голубое?.. — И что, тетя Клава? — Подашь заявление в художественное училище... — Куда же? Ведь здесь... — Да, его у нас не было, а с этого года открывают. Училище, правда, не институт... — Что вы! Это же... это...— сияющие глаза девушки говорили обо всем лучше слов. — Ну, не подвела тетка?.. — Спасибо, спасибо вам! — и Таня в избытке чувств бросилась к те­ те Клаве на шею. — Пусти, сумасшедшая! — со смехом отбивалась та.— Совсем помя­ л а платье. — Я поглажу! — крикнула Таня и побежала включать утюг. Тетя Клава обещала вернуться с заседания женсовета часа через два, и тогда они отправятся вместе посмотреть город. А пока Таня, сделав на­ скоро, почти телеграфным языком, приписку к письму — об училище, -о том, как хорошо оказалось ей на новом месте и как вообще хорошо жить на свете, эх, есл>и бы только не...— сделав эту приписку, Таня помчалась на почту. Дядя Федор по-прежнему возился на огороде. Таня приостано­ вилась, повертела письмо в руках, потом решительно сунула его в карман и направилась к дяде Федору: — Давайте и мне работу. Дядя Федор разогнул спину, и подобие улыбки промелькнуло у него в усах: — Помоги... когда нравится... Таня взяла грабли и быстро стала разгребать крупные, тяжелые от влаги комья. В это время где-то неподалеку взревели моторы, и еще один огромный самолет, ослепительно серебристый в ярком весеннем солнце, в чистом, без облачка небе, взмыл над землей. Таня, запрокинув голову, следила за его стремительным полетом... Вот таким — сверкающим, легким, несущимся вперед и ввысь пред­ ставлялось ей сейчас будущее. 3 . В мире к р а сок Сколько помнила себя Таня, ее всегда влекли, заманчиво притягивали краски в окружающем мире. Это не появилось как-то неожиданно, это было таким же органическим чувством, родившимся вместе с Таней, как желание пить, есть, спать, как естественное стремление полной грудью вдыхать напоенный ароматом сосны воздух в бору, тесно обступившем их маленький городок. В бору они целыми днями пропадали летом ^вместе с неизменной Галинкой, длинноногой Людмилой, всегда корчившей из се­ бя бог знает что, потому что отец ее был председателем райисполкома, с рыжим Костей, которого девочки по настроению звали «солнышком» или «мухомором»,— дело было в цвете Костиных волос и в крупных веснуш­ ках, не сходивших с его лица ни в какое время года. Именно бор прежде всего нес Тане неосознанную, тонкую и ни с чем не сравнимую радость — любоваться игрою цветов, радость, которую не понимали или не хотели понять Танины подруги и приятели, даже — во всем остальном сходив­ шаяся с ней во мнениях Галйнка. Ранним утром сползал в низины голубой туман, и в его мутном свете совсем черными были кряжистые стволы деревьев внизу, а прищуришь глаза, поднимаешь их выше и выше, и стволы светлеют, краски, торопясь,