Сибирские огни, 1957, № 2

Сын затряс головой: — Нет, нет, боюсь, не закомпостирую билет. Поужинаю на вокзале. Всего доброго, мамочка!.. Чмокнув мать в щеку, он направился к выходу. — Валюша, погоди! — воскликнула женщина. -— Куда хоть писать тебе теперь — скажи... Валентин приостановился, потом вернулся к матери: — Мамочка, ты умница, ты должна понять!.. Где я буду жить — щце неизвестно... И кроме того... Если бы ты знала эту подоплеку!.. Ко­ нечно, никакого значения это не имеет... Но, с другой стороны... склоки, •сплетни, а тут отец... Одним словом, временно мне писать не надо... Вре­ менно, понимаешь, вре-мен-но!.. ...Клавдия Александровна, не зажигая света, одна сидела в сумерках у окна. Одна. Валюша... Она не доставала с буфета его фотографий,— она и без того помнила все их... Да, придется начинать все с начала,— листать полузабытые учеб­ ники, портить глаза над кипами тетрадей, слушать ответы бестолковых учеников и делать при том вид, что это тебя интересует, увлекает, захватывает... С начала,— но'уже растеряв обаяние и энергию юности. •С начала,— но лишившись почти всех надежд. И все-таки Клавдия Александровна надеялась. 6 . У кого получается Не надо участливых слов, жалеющих взглядов,— нет ничего лучше простого сознания дружбы... Был тот же командир экипажа Липатов — властные приказания, аптекарски скупые фразы. Но в Таниных ушах звучал тон, каким было сказано: «Не можем не беспокоиться за вас». И даже сейчас, отдавая распоряжения по службе, Липатов, быть может, испытывал беспокойство за нее. От этого предположения девушка чувствовала себя неловко, как будто специально отнимает время у очень занятого человека. И, как только могла, старалась показать, что волноваться за нее уже нечего, что все вошло в норму. Готовилась расторопно к рейсам, выговаривала уборщице, если хоть что-нибудь в кабине было не в порядке, придумала даже такую вещь — просила на самолетах', прибывших из Москвы, самые свежие номера газет,— пускай ее пассажиры читают самые свежие газеты... Сначала считала, что только принуждает себя, а потом заметила, что и вправду стало немного легче. Исчезло настороженное ожидание намека, издевки, напоминания. Как сговорились все ничего. И Таня прониклась благодарностью к тем, кто так хорошо понял, что ей сейчас всего необходимее. За это хотелось чем-нибудь отблагодарить. Иван Григорьевич угадывал ее желание, — Карикатуры рисовать сумеешь? спросил он. — Смо гу ,— храбро ответила Таня, хотя рисовать карикатуры она раньше не пробовала. — Ну, действуй!.. — Так как же? — растерянно посмотрела на замполита девушка.— А н а ш я тебе _ ГОСПодь-бог, обо всем знать? Подумай над темами сама. \ — Но я же...