Сибирские огни, 1957, № 2

u Вот так она готова была растоптать и уничтожить человека, кото­ рый — теперь Клавдия Александровна твердо это знала — отравил ей всю жизнь и, в довершение, преподнес самый страшный подарок, попав под суд... В свое время все были очень удивлены выбором Клавочки. Она же говорила: «Неисповедимы пути любовные» и многозначительно щурилась, словно знала больше, чем знали другие. А что ей оставалось делать? У нее не было выхода,— хотя она никому не призналась бы в этом. Нельзя сказать, что Федор не нравился Клавочке, наоборот, встре­ тившись с ним в вечерней школе, где она преподавала, Клавочка сразу же обратила на него внимание. Федор был молод, красив той самобытной красотой, которая при надлежащем уходе может порадовать необычай­ ным расцветом. Он так самозабвенно внимал каждому слову учитель­ ницы, с такой готовностью исполнял все ее указания, что Клавочке оставалось только умиляться. Клавочка начала действовать. Забрав инициативу в свои руки, потащила Федора в театр, снисходительно посмеиваясь, глядела, как он осторожно ступает по паркету, стараясь не скрипнуть смазанными сапогами. И когда Федор вел ее по темной улице, неуклюже схватив за локоть крючковатыми пальцами, тоном экзаменатора спросила: — Ну, а целоваться-то вы умеете?.. При всем том, она и на секунду не могла прёдставить Федора своим мужем. У Клавочки было достаточно поклонников без него. Так было бы и в дальнейшем, не окажись Клавочка чересчур не­ осторожной. Когда же она спохватилась, можно было выбирать лишь од­ но из двух: остаться одинокой с ребенком на руках или... Клавочкин острый ум поневоле нашел решение. Уж если суждено, пусть это будет. А кое-что она постарается исправить. Федор малогра­ мотен, — она обогатит его знаниями. Он неотесан, у него дурные манеры, — она привьет ему культуру. Он всего лишь проводник, — но разве не из таких именно маленьких людей выдвигались сейчас фигуры, чьи имена не сходили с газетных страниц, на чью долю выпадали почести, слава и — к чему кокетничать щепетильностью? — деньги. Первое время совместной жизни с Федором Клавдия Александровна посвятила исключительно внешней обработке мужа. — Подстригись по-человечески, мне будет стыдно с тобою .идти, — сказала она, когда они собирались в загс. — Не держи вилку, как будто собираешься пырнуть меня в бок, — говорила она за обедом. — Не имей привычки стряхивать пепел в цветы... — Следи, пожалуйста, за своими носовыми платками... Дошло до того, что Федор стал вздрагивать и озираться — не сде­ лал ли он опять что-нибудь не тцк? — едва жена раскрывала рот. Это и умиляло, и немного раздражало Клавдию Александровну. Родился Валентин, и Клавдия Александровна забыла обо всем ос­ тальном. Она горячо- и без остатка, как при желании умела, отдалась своему мальчику — оберегала, холила, лелеяла его. Надо ли удивляться, что Клавдия Александровна все реже пыталась наставить мужа на путь истинный и что все безнадежнее становился ее голос: -ч — Проводник, прислуга, — только это ты и можешь? — Так я ж... — Видеть тебя не могу!.. Она рада была бы, если б это было возможно, никогда не ви­