Сибирские огни, 1957, № 2

в позе, которая соответствовала, вероятно, позе человека, чешущего в затылке... Ефросинья Семеновна вошла в комнату осунувшаяся, постаревшая, согнувшаяся под тяжестью невидимого, но очень большого груза. — Так-то, Танюша-а,— протяжно вздохнула она.— Дождались... Беда с дядькой твоим... — Что с ним? — испуганно вскинулась Таня.— Заболел? — Если бы заболел... И все-то я виновата, старая квашня!— горячо заговорила женщина.— Мне бы пойти, сказать по начальству,— ну, приструнили бы, предупредили, а все лучше... Молчала -— воды в рот набрала... — Да объясните же, в чем дело,— еще больше взволновалась Таня. — Под суд Федор пойдет — вот какое дело... Еще, может, зачтут старые заслуги, а уже ордена не видать ему ни в коем разе... — Как это случилось? — А как должно было... Посадил пассажира в тамбур, безбилетника, и ревизор в самую минуту... Молоденький совсем ревизор-то, парнишка, а наш старик согнулся против него, щеки трясутся,— глаза бы мои на это не глядели... — Да как же так? — растерянно спросила Таня.— Что он, не знал? — Два десятка лет работать — не знать! Последний год он все так. Как его дежурство, • беспременно, считай, посадит двух-трех в тамбур... Да и тебя-то везли, прятали. Я уж говорила — купи ты ей, какой ни есть, билет... Копил!.. Таня решительно тряхнула головой: нет, она другим знала дядю Федора. Она представляла его таким, какой он звал ее обратно в дом,— справедливым, честным, бескорыстным. — Что-то здесь не так,— сказала Таня.— Зачем ему столько денег, подумайте? — Кто говорит -—- ему?.. Ему и своего хватило б. Она все,— погро­ зила женщина в пространство.— Она да прощелыга — брат твой... И Таня вспомнила, как тетя Клава небрежно швыряла в ящик день­ ги, а муж ее нес в магазин сдавать пустые бутылки, как тетя Клава говорила: «Драп по сто рублей — дрянь!», а дядя Федор шел на базар торговать из-под полы по дешевке купленными сухофруктами. Девушке было сейчас и жаль старика, и осуждала она его за то, что он делал... — А если правда, что ж...— вырвалось у нее. . — Не белю его, ты не считай,— откликнулась Ефросинья Семенов­ на.— А все ж себя корю куда как больше. И карты сколько раз говори­ ли... Где Варвара это? — первый раз спохватилась она. — Ушла куда-то. — К Лешке — не иначе. Ну, пусть, если делу не мешает. Они псумнее нас,— своего не упустят... Женщина присела на кровать: — Не говорила я тебе, Танюша,— теперь послушай, может сгодится в жизни... Ведь он жених мне был, Федор... А в это же самое время, на другом конце города, в домике возле широ­ кого шоссе, рвала и метала Клавдия Александровна. Не находя себе места, она принялась за генеральную уборку спальни. Но едва начала работу, как с туалетного столика упала и покатилась по полу, оставляя за собой белую дорожку, коробка с пудрой. Клавдия Александровна подскочила и с каким-то ожесточенным удовольствием стала топтать ее. Мутная пыль висела в воздухе; коробка давно превратилась в бесфор­ менный блин; а Клавдия Александровна топтала и топтала, как будто выполняла насущное дело...