Сибирские огни, 1957, № 2

Но дело было не в этом. В артели работали такие же люди, как где угодно, и, если немного перетерпеть, попривыкнуть, можно было восста­ новить прежнее нормальное самочувствие, вернуться к прежним привыч­ кам. Однако именно этого Сергей не хотел, боялся, хотя, надо сознаться, иной раз — тянуло. Почему было не пошутить с одной из девушек, возив­ шихся возле прессов? Почему не пригласить другую, в одиночестве укла­ дывающую в ящик свою нехитрую продукцию, прогуляться после работы? Тем более, что это ни к чему не обязывало. Тем более, что девушки сами шли навстречу. Как на подбор, курносые, бойкие, в одинаковых серых халатах, они сразу же приметили синеглазого моториста и поддевали его на каждом шагу. Они звали его «летчиком», — он по-прежнему ходил в форме, споров нашивки и сняв с фуражки эмблему аэрофлота. Но «лет­ чик» не откликался на веселые подзуживания, и девушки постепенно раз­ очаровались в нем. Был другой соблазн, — дежурный слесарь не раз уже подбивал сло­ житься на пол-литровку, поскольку торговать на розлив в киосках пере­ стали. Щуплый, мятый старикашка с вечно слезящимися глазами, сле­ сарь был так настойчив, так образно описывал то блаженное состояние, которое появится после того, как «пройдет первая», что Сергей готов был, махнув на все рукой, согласиться. И останавливало, может быть, как раз то, что собеседник считал своим основным аргументом за: — У нас на этот счет, парень, не строго. У нас, будь спок, никто не поглядит... Вот это «никто» и останавливало. А сам-то он на что? Неужели он сам себя не одернет?.. И это было наиболее важной переменой. Сначала он ее не замечал, считал, что просто страхуется от возможных неприятностей, — но потом почувствовал, что даже если ему гарантировано будет полное спокойст­ вие в этом смысле, он к прошлому не вернется. Оно стало органически чуждым, его так же бесполезно было приращивать обратно, как остри­ женный напрочь ноготь. И когда слесарь однажды был особенно назой­ лив, Сергей вдруг прихватил его за грудки и раздельно сказал: — Слушай, дядя! Говоришь, никто здесь не глядит? Так вот, буду глядеть я. И если хоть один раз увижу, что ты... Он встряхнул старикашку, — тот мотался в его руках, как тряпич­ ный, — и докончил: — Сам понимаешь, как будет, дядя... Отпущенный на свободу, слесарь торопливо застегивался и бормотал под нос: — Скажи, какой племянничек выискался!.. Иди тогда в вытрезви­ тель работай... Внутренняя перемена, происходившая в Сергее, была как раз проти­ воположна внешней,— здесь Сергей выбирался из темного подвала на свежий воздух, где сияет солнце, торжествует жизнь. Но путь впереди был еще немалым и нелегким, нетрудно было сорваться опять, — вот по­ чему Сергей постоянно одергивал себя, впадая даже в другую крайность. Чтобы понять, как могло случиться, что он, считавший себя не та ­ ким плохим парнем, попал в теперешнее положение, ему пришлось кропот­ ливо пересмотреть все свое прошлое,— сделать то, чего он раньше ни­ когда не делал. Трофимов оставался Трофимовым, Сергей не мог без не­ нависти думать о нем, но только ли Трофимов был виноват? Сергей после работы, нигде не задерживаясь, спешил домой, — хо­ рошо, хоть пока его не беспокоили насчет аэропортовской квартиры. Он жучил Юрку, если тот успевал что-нибудь натворить, кормил его и сей­ час же усаживал за уроки. Если Юрка решал задачи, Сергей тоже брал­