Сибирские огни, 1957, № 1

• Вечером к нему присоединились Гаврила Кривоу, Федор Жилин, де­ зертировавший из царевой армии, Афанасий Маврин. Пришли они и к Илье Степановичу. Войдя в избу, не перекрестились, шапок не сняли. — К тебе мы, Илья Степанович, — несмело начал Гаврила Кривой. —• Вижу, — рассерженно буркнул старик. — По важному делу, стало быть. — Валяйте, коли так. А прежде шапки сымите. Под образа, чай, сели!.. Никита Орехов покосился на иконы: — Перед кем сымать? Если перед этим, то я не хуже его мученик! — он указал на распятие христово. — Ему по гвоздю в руки и в ноги за ­ били, а мне — напрочь их. Теперь и гадай, кто из нас перенес больше1 Гы лучше скажи, Илья Степанович, на чьей стороне живешь, Максимову линию держишь или Андрееву? — Своей живу. — В кого веруешь? — В бога, сукины сыны! — Может, в царя еще? — И в царя верую, басурманы! —- А это видел? — Афанасий Маврин показал кукиш. — Был царь да сплыл. — Постой! — остановил Афанасия Никита Орехов. — Не за тем пришли. Ты, Илья Степанович, грамотный, растолкуй нам, что написано в этой бумаге. — В руки не возьму! — Как же не возьмешь, коль мы миром посланы? — Не возьму и конец! — Почитай, я хоть послушаю! — взмолилась Федосия Дементьевна. — Не суйся! — огрызнулся на нее Илья Степанович и ушел в омша­ ник, закрылся там и долго молился богу на темный паутинный угол: «Го­ споди, с тобой мы вдвоем остались, осиротели!» * * * Словно на крыльях летела домой Катерина, освобожденная из-под следствия. А день был апрельский, солнечный. Парила земля. Пели заливались жаворонки. Шумела в овражках вода, и так же по-весеннему буйно текла кровь по телу, разгоревшемуся от крупного шага. Не сердилась она на судьбу, пославшую испытания и на ее долю. Тюрьма только помогла лучше понять жизнь и себя, глубже поверить в Максима. Не боялась ни усатых, ни бритых дознавателей, правду резала прямо в глаза. В тюрьму приходил Андрей, плакал, .грозил, уговарид свалить вину на Максима. — Катя, губишь меня! Скажи на Максима, ему за одно отвечать. Молчала да жалела, что нет ничего под рукой, чтобы размозжить ему голову... Там же, в камере, познакомилась с прядильщицей Лукерьей Зноби- шиной, с виду сухонькой, заморенной, а сил душевных непочатый край в женщине! Просто, по-женски раскладывала она перед Катериной и крестьян­ скую жизнь и рабочую. Выходило: одна дорога у тех и у других. Что по­ мещик, что заводчик — одного поля ягоды. Сообща нужно против них зыступать.