Сибирские огни, 1957, № 1
— Где тут у вас Ореховы живут? — спросил он, поднимаясь. — Зачем? — Я ихнего сына привез, он раненный шибко, не выздоравливает и умирать в госпитале не хочет. Вот привез его. Лежавший без движения на телеге инвалид улыбнулся. — Никита! — Катерина неуверенно шагнула вперед, заломила над головой руки. — Никита, что с тобой сделали?! — Как видишь... Ногу — за веру, руку — за паря, по голове — за отечество! Он страшно оскалился и полез за пазуху. Вынул оттуда письмо, по дал Катерине: — Тебе это, от Максима Ильича. Нас вместе... Пока трескуче и надрывно кашлял Никита и переводил дух, у Кате рины замерло сердце. С ужасом в расширенных глазах смотрел на него Санька, ожидая самого страшного слова: «Умер!» — Нас вместе... Максим Ильич... Катерина, вскрикнув, пошатнулась, не услышала последних слов. — Мамка, мамка, мамка, очнись! .— кричал Санька. — Отец-то наш выздоровел! * * * Читала, думала и перечитывала письмо. Да неужели скоро конец придет и войне, и царю, и помещикам? Кто сделает это? Плохо разобра лась Катерина в двух потертых книжечках, присланных Максимом вместе с письмом. Спрятав их в рукав, она побежала в избу к не успевшему отдышаться ■сдороги Никите Орехову. А там уже полно истосковавшихся, изнуренных нуждой солдаток и вдов, все еще не верящих похоронным, ждущих мужей. Украдкой сует Катерина под одеяло Орехову книжки, шепчет, скло нившись над ним: —• Что это? — А это вот что! — громко говорит Никита, чтобы его услышали все. — Хоть я и неграмотный, а знаю, что это за книжки. Максим Ильич нам, солдатам, на фронте читал их. Одна — про деревенскую бедноту, другая — про войну, кому нужна она, да еще про то, как из нашего мяса и костей деньги буржуи делают! Никита всхлипывает от боли и обиды. У женщин кривятся губы, дро жат подбородки. Одна не сдержалась, запричитала. Ей отозвалась дру гая, и вот уж дрогнули стены от вылившегося из сердец человеческого горького горя. Как не всплакнешь тут, если кажется, что плачет даже и покосившая ся избенка Никиты Орехова, если по стеклам ее подслеповатых окошек хлестнул осенний холодный дождь! Но Катерина лишь только кусает губы, ей нельзя. Теперь она пони мает, что идет трудной дорогой Максима, Константина Дмитриевича. Она в ответе за все, пока их нет здесь. Ведь говорил же ей Максим на проща ние, что из цепей нужно ковать мечи. — Женщины, замолчите! Слышите меня, женщины, не смейте пла кать! — и сама удивилась, как властно и непривычно прозвучал собствен ный голос. Никогда она не говорила так с ними, лишь песням учила да пела сама, гадала на воске да несчастье делила поровну. Настало, знать, время по-другому жить. — Женщины, не смейте плакать! Одной ногой и одной рукой по-солдатски вытянулся на постели Ники та Орехов, посуровел, словно команду «смирно» подала ему Катерина
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2