Сибирские огни, 1957, № 1

душистую. Земля качается, как зыбка, то поднимается к облакам, то опускается снова. Страшно даже! А птиц певчих — тьма-тьмущая, и поют они голосом дедушки Ильи: ■ Рождество твое, христе боже наш... ...Шушукались на печке старики. Теплилась перед богами лампада,, ее голубовато-зеленый свет отражался в широко раскрытых глазах Кате­ рины. «Куда пойдешь, с кем посоветуешься? Одна-одинешенька на всем белом свете!» С четырнадцати лет Катерина осталась круглой сиротой. Родители умерли в один день от оспы весной в самое распутье. Никто не помог свезти их на кладбище, так как боялись заразы. Сама обмыла покойни­ ков, одна уложила в гробы и только поставить их на сани не смогла. По­ бежала к соседям — не пустили в избу. Увидев ее, люди прятались, запи­ рались, не отвечая на стук. Встретился какой-то нищий, он и помог. Кое-как доехала до церкви, кое-как на скорую руку поп отслужил панихиду. Вместе с кладбищенским сторожем поставили в могилу гроб на гроб и закидали яму мокрой глиной. Две недели никому на глаза не показывалась, молилась богу. Вый­ дет, даст корм скотине и снова в избу. Тоненькая, лохматая стоит на ко­ ленях, сжав руки под подбородком, и просит: — Господи, скучно мне! Сделай, чтобы корова поскорее отелилась! А корова-то оказалась яловой... Затихла оспа в деревне — подобрели соседи, заходить стали, сове­ товать: — Продай, Катюнька, лошадь, продай корову, а сама в няньки ступай. Не послушалась. Сама стала пахать. Научилась сеять. Сено косила наравне со взрослыми. На покосе как-то забилась лошадь, закусанная слепнями, не могла на нее сесть девчонка, а Максим сено с матерью сгребал поблизости. — Постой, невеста, я подсажу тебя! — сказал он шутя и легко под­ кинул согнутую в колене Катеринину ногу. Лошадь придержал за уди­ ла, глянул весело в большие карие глаза да еще пошутил: «Костей в те­ бе, Катюшка, много. Как только мясо нарастет на них, так в жены возьму». Сказал и забыл тут же, а девчонка думать стала. К шестнадцати годам покруглела, кофточка на груди вздернулась. Ее стали замечать парни. В мыслях строила семейную жизнь с Максимом, поэтому труди­ лась, не жалея себя, чтобы справить хорошее приданое, с жадностью училась у приходского дьячка, чтобы быть под стать «мастеровому чело­ веку». Но он взял в жены Надежду. ■ Не успела выплакать одно горе, пришло другое: напоив вином, ее обесчестил Андрей. Пришлось выходить за него — нелюбимого, нена­ вистного. Пересказала как-то богу всю свою трудную сиротскую жизнь да с тех пор ни разу и не перекрестилась больше, отчаянной стала. Что же делать теперь? Любить Максима Ильича —- значит любить и его горе, бороться. А с кем, какими путями? Немного успела узнать or Константина Дмитриевича, в голове путались обрывки мыслей. А глав­ ное, кто же она, Катерина? Хорошо запомнила лишь песни, которым учил Орлов, песни, зову­ щие на кровавый и правый, святой бой... Она прикрывала глаза, и песни оживали: рвались цепи, рушились