Сибирские огни, 1957, № 1

— Что? — с хрипотой в голосе отозвался Илья Степанович, не под­ нимая головы. — Спросить хочу... - — Спрашивай... —• Ты человек суровый, но и справедливый... Скажи, что стоит между нами? — Бог стоит... — Да, ослепил тебя бог, папаша! — Не замай его! — Илья Степанович сердито затряс бородой, обре­ тая прежнюю решимость. — Хорошо, — Максим склонился, чтобы заглянуть в лицо старика, продолжал: — Я тебе немного рассказывал про Герасима Дроздова, у которого в ссылке жил. По годам тебе ровня Герасим Дроздов, а вот бог-то не мешает ему понимать, что к чему... — Не замай всевышнего, говорю! — Слушай-ка, братуха,— вмешался Андрей, пощипывая усы,— ты же в ссылке был... и вообще... — Помолчал бы! — сверкнула глазами Катерина и швырнула лож­ ки в чугун с теплой водой. Максим усмехнулся: — Ссылка! А ты, а отед... а вся деревня, кроме Евграфа, где жи­ вет? Не на каторге? А вся Россия — не каторга? Андрей не выдержал прямого взгляда Максима, нагнулся и стал старательно подтягивать голенища сапог. — Каторга! — продолжал Максим, обернувшись к отцу.— Старик Дроздов понял это. И многие другие — тоже. И ты поймешь, отец... При­ дет время — поймешь... Санька дремал на коленях отца. Крестилась на черное чело печки Федосия Дементьевна: — Господи, услышь меня, грешницу! Илья Степанович сидел окаменело, вполоборота к сыновьям, ста­ рался не слушать Максима, чтобы не обмякнуть, не изменить решения. — Будет! — сказал он, наконец.— Не жить нам вместе! На том и порешим. Катерина взяла Саньку за руку и повела его в клеть. Максим поднялся, пошел к двери... — Не жить, так не жить... А ты еще поймешь, что к чему!.. Послушав и убедившись, что он сошел с крыльца, Андрей загово­ рил шепотом: — Депо, конечно, твое, папаша, но я приехал неспроста: в деревне у вас неспокойно. Орлова-то посадят скоро. — Ну и что? — огрызнулся Илья Степанович. -— Я должбн меры принять в отношении Максима. С меня требу­ ют... Последить, чего он тут... куда собирается... — Болтай поменьше! — перебил его Илья Степанович, махнув ру­ кой. — Меры... Спать иди! Меры я сам приму... А ночью, под неусыпную брюзготню запечного сверчка, Илья Степа­ нович читал молитвы, просил бога наставить Максима на путь истинный. Ненавидел он и любил в то же время Максима большой отцовской лю­ бовью. —■Мать! — Что тебе? — Слышала разговор-то? Федосия Дементьевна всхлипывала: — Богу молишься, а сына родного гонишь!