Сибирские огни, 1957, № 1

— А-а-а, чтоб тебя разорвало! — Марфушка! Тварь несчастная, заходи оттолева. А-а-а, дура, хватай, хватай! Нечистая сила!.. В минуты тишины отчетливо слышно комариное назойливое бренча­ ние. В верхних стеклах окон догорает красноватый закат. Вздыхает на дворе корова, хрумкает лошадь, переговариваясь, рассаживаются куры. На крыльце кто-то покашливает. — Пастух-то у нас ужинает нынче? — прерывает молчание Илья Степанович. — У нас, — Федосия Дементьевна спешит к заглохшему самовару. — Так что же ты канителишься! Идет ведь Гаврила-то! А?.. Про­ ходи, проходи. Добро пожаловать! Гаврила раскланивается, таращит глаз, приглядываясь: — Кажись, все дома. Здоровенько живете! Дементьевна, накормишь, что ли? — Сейчас скипит. — А хлебова нету? — Будет. — Добро, — Гаврила примащивается к столу. — Что поздно ужинаешь? — спрашивает его дед Илья. — С управляющим барыни Севрюгиной ругался. От кому голову бы свернуть, душегубу. Дед Илья поспешно перебивает: ■— Где пасся? — Д а все там, на болоте. — Да ты бы пустил в Кривой ложок. Гаврила ухмыляется: — В Кривой ложок! А как прогонишься? По правую руку — отруб­ ники, по левую ■—• барское. Каждую скотинку за рога вести? Вон Евграф- то Парфеныч — управой грозит! Помолчав, набив трубку, Гаврила сочно плюет на пол, растирает плевок ногой: — Что ни бай, а эта рехорма задавит мужика окончательно! Максим Ильич подумал: «Прозревают люди. В сердцах—порох!» Катерина зажгла лампу. Гаврила пригляделся, увидел в простенке Андрея, опешил: — Ты, Андрюшка, того... с приездом, стало быть... — Здорово, — видно, и Андрей растерялся. — Ты это... не слушай, что я болтал... — Ладно, ладно, — Андрей, чтобы замять разговор, отмахивается, и в это время он еще больше похож на отца.—Только реформа-то при чем? — Дык я про это... ума у нас нет... — Попадешь за решетку — ума наберешься. Снующая от печки к столу, Катерина через плечо взглянула на мужа, брезгливо скривила рот: — Плохо, что я не мужик! — А то бы? •— Андрей повернулся на каблуках. — По роже бы за такие слова съездила. — Кому? — А тому, кто тюрьмой грозится. Всех не пересажаешь! Лицо Андрея побагровело. Один па один он привык всякое слышать от жены, но при людях такое впервые. — Катя! — Для кого Катя, а для тебя Катерина Фроловна! — Замолчи! — Дожидайся! — бросила она на ходу.