Сибирские огни, 1957, № 1

Клавдия, слышавшая все это не в первый раз, все-таки заново удив­ лялась: — Да что ты, господь с тобой! Катерина сдвигала брови: — Рука не дрогнет! Тот раз я ему в чай... так индо вывернуло, позе­ ленел, а не околел, выжил. Свекор его молоком отпоил. — Что ты ? !— вскрикивала Клавдия. ' — С места не сойти! Такая, случается, делаюсь — себя не помню. А Максим Ильич не вернется — с собой покончу! Клавдия пугалась: — А парнишка-то на кого останется?! Разве что он удержит меня! — Сдернув с головы платок и утирая им большие карие, набухшие слезами глаза, Катерина шептала: — Тяж­ ко мне. Старики хоть богу молятся, а я... высказать некому... не знаю, ку­ да себя девать. Кипит во мне, сердце жжет... * * * Возвращались под вечер. Закатное солнце пронизывало рощу крас­ новатыми лучами. Помаленьку подвигалось к деревне стадо, его сдер­ живал, зайдя наперед, пастух Гаврила Кривой, пятясь и помахивая длинным кнутом. Единственный глаз, прищуренный от солнца, смотрел весело. Постой, молодуха! — сказал Гаврила, взяв Буланчика за узду. — Что еще? — рассердилась Катерина. — Новость слышала? — Какую? Не скажу, покуда не поцелуешь! — отирая ладонью толстые гу­ бы, Гаврила направился к Катерине. Та выдернула из валежника, со­ бранного на дрова, увесистую палку: — Я те так поцелую, что родных забудешь! — Ишь ты, ишь ты! — посторонился пастух.— Чем же я плох? Лап­ ти новые, веревочки пеньковые. Портки из холстины, рубашка из мешко­ вины. Строга ты, баба, не в дело. Если глаза нет, не моя вина. Это Афа­ насий Маврин меня красоты лишил — ахнул и глаз вон. Но я ему при­ помню еще! Я ему... Любил Гаврила давнишнюю историю рассказывать о том, как остал­ ся без левого глаза. Лет десять назад, накануне нового года, они с Афа­ насием возвращались из волости. Шли пешком, устали и прозябли. На перепутье зашли к известному в округе барышнику-леснику Синюхину Поликарпу. Встретил их Поликарп радушно, поставил самовар и угощал водкой до тех пор, пока гости не захмелели. За чаем Синюхин догово­ рился с Гаврилой о покупке у него телки-полуторницы и дал задаток. На полученные деньги Гаврила купил у лесника бутылку водки и пятнадцать фунтов пшеничной муки. Афанасий возвращался без поку­ пок, но Гавриле не завидовал. Верст пяток они шли лесом и горлани­ ли песни, потом Афанасий неожиданно остановил Гаврилу за плечо и сказал: — Дурак ты, Гаврила! — Чего-чего? — Дурак, говорю. И жену и детей по миру пустил. Последнюю тел­ ку продал. — Это я дурак? — Ты самый и есть... Гаврила взял Афанасия за грудки, а тот — как ахнул — и глаз вон! И теперь, как только напьется Гаврила, так вспоминает Афанасия. Идет он