Сибирские огни, 1957, № 1

признания этой ее заслуги, даже в самой последней работе по советской литерату­ ре — и .не первой в этом духе — пи­ шется: «Сейфуллина, как и Гладков, попы­ талась показать процесс приобщения женщины к революции. Ее героиня идет в революцию инстинктивно, ею руково­ дит любовь к мужу. .Самобытный беспо­ койный характер Виринеи в повести Сей- ■фуллиной раскрывается преимуществен­ но в бытовом плане и не получает широ­ кого социального развития».1 Это весьма ответственное заявление понадобилось автору не для того, чтобы разобраться в закономерностях литера­ туры двадцатых годов, а для того, чтобы «возвысить» в глазах читателя образ Даши Чумаловой из «Цемента» Ф. Глад­ кова. В результате снова у Л. Сейфулли- ной в ее новом крупном произведении после «Перегноя» центральные поло­ жительные герои идут в революцию бес­ сознательно, инстинктивно, под влияни­ ем любви, стйхийно — полюби она, до­ пустим, купца, ни о какой революции Виринея и не подумала бы. А Даша Ф. Гладкова, конечно, женщина другая, в революцию она идет осмысленно, со­ знательно, обдуманно и т. п. Нет, в са­ мом деле, неужели Виринея малоудав- шийся вариант чеховской «душеньки» — кого полюбила, за тем и пошла? В блестящей, взволнованной статье о «Виринее» Л. Сейфуллиной Дм. Фурма­ нов говорил совсем противоположное: «Подступил девятьсот семнадцатый год. Революция. Павел Суслов входит в общественную работу, линию ведет на сторону большевиков. Раскололся народ: кто с Павлом, кто против. Виринея сама поняла и увидела, где настоящее дело, не пришлось ей себя ни ломать, ни пере­ страивать, — так же думала, как Павел Суслов»2. Именно: «сама поняла и увидела». Старую дореволюционную деревню у нас принято представлять в виде сборища диковатых несмысленышей, которые и шагу не могут ступить правильно без помочей, без руководства. Конечно же, деревня темна и забита, люди ее, подоб­ ные Магаре или Виринее, не имеют зна­ ний, не представляют конкретных путей ломки, уничтожения старого, но понять, что так, как живут в деревне, далее жить невозможно, что, ежели трясти, так «до корню трясти», они смогут и без под­ сказки. Доказательством могут служить не только грандиозные крестьянские вос­ стания в далеком прошлом, но и букваль­ но сотни самочинных выступлений крестьян уже после поражения револю­ 1 Ю. С. П у х о в . «М. Г о р ь к и й и Ф. Г л а д к о в » . (20-е годы). См. в книге «Во­ просы советской литературы», т. III. Изд. Ак. наук. М.-Л., 1956, стр. 410—411. 2 Дм. Ф у р м а н о в . Л. С е й ф у л л и ­ н а — «Виринея». Соч. в 3-х томах. Т. Ш. Гослитиздат., М., 1952, стр. 266. ции 1905 года. Вот почему следует со­ гласиться с Дм. Фурмановым, а не с Ю. Пуховым. «Виринея выходила на путь борьбы,— подчеркивал и настаивал Дм. Фурма­ нов, — так же, как выходили тысячи, сотни тысяч, миллионы трудящегося люда: верные своему классовому чутьк^ толкаемые вперед всем строем господ­ ствовавших отношений, увлекаемые впе­ ред наиболее твердыми, смелыми, созна­ тельными».1 Путь Виринеи — путь миллионов. От стихийного протеста против обществен­ ного уклада, деревенского тяжкого быта и рабской, унижающей человека марали эти миллионы шли к сознательному уча­ стию в революции. История жизни Виринеи очень проста. Не случайно некоторые исследователи не увидели в ней ничего, кроме любви к мужу. А между тем в этой простой «истории одной жизни» отразился важ­ нейший период в жизни народной. Речь в повести идет по существу не о явле­ ниях единичных и случайных, а о законо­ мерном общественном развитии народа в канун революции. Тип протестующей русской женщины не нов в нашей лите­ ратуре. Но JI. Сейфуллина сумела под­ метить новые формы его существования в современной ей жизни, определить его смысл и значение для дальнейшего раз­ вития общества. Задача эта по силам большому таланту, и Л. Сейфуллина вы­ полнила ее. Изображение духовного процесса ■— одно из мощных средств создания значи­ тельного образа. Л. Сейфуллина умеет пользоваться им. Необходимых результа­ тов она достигает и созданием портрета героя, и описанием его внешности, пере­ дачей противоречивых переживаний и чувств его и меткой речевой характери­ стикой. Создается впечатление, что мы одновременно видим Виринею и слышим ее голос, сопереживаем и непосредствен­ но ощущаем отношение других персона­ жей. Если в «Перегное» писательница воссоздавала внешний и внутренний облик массы, ее действия и настроения, то теперь все внимание сосредоточено на выявлении душевной жизни героя в раз­ витии, в движении. Существенная черта характера Вири­ неи — активное здоровое отношение к жизни. Может быть, это происходит от­ того, что она молода, здорова, умна. Ко­ нечно же, это имеет немаловажное зна­ чение. Но, вероятно, и до нее были здо­ ровые и умные люди, выпала же им иная доля, выработались у них иные противо­ положные качества. Может быть, для нее сложились какие-нибудь особые чрез­ вычайно счастливые обстоятельства и под их влиянием она встала на путь ак­ тивного вмешательства в дела и собы­ тия, вокруг нее происходящие? Нет, на- I Т а м ж е , стр. 266.