Сибирские огни, 1957, № 1

V Книга «Перегной» издана в 1923 году. В двадцать четвертом появилась повесть «Виринея» — одно из самых значитель­ ных произведений JI. Сейфуллиной. В ней, как и в лучших предыдущих произведениях, решалась важнейшая для литературы проблема положительного героя. В характеристике художественно­ го мастерства писателя проблема героя всегда была решающей. Через героя у з ­ наем мы то, что любил и ненавидел писа­ тель в человеке, за что вступил он в бой. Изменения, которые происходят в методе художественного творчества, обусловли­ ваются в конечном счете особенностями, качествами объекта наблюдения, изуче­ ния, воспроизведения. Все соглашаются с тем, что метод социалистического реа­ лизма не является чем-то неизменным или раз и навсегда данным. Кроме того, что каждый писатель приходил к нему и пользовался им по-своему, он мог еще быть и ограничен исторически. Вероят­ но, от этого наши мерки к литературе прошлого, к литературе 20-х или 30-х годов нередко оказываются негодными. Мы забываем, что., даже при единстве мировоззрения и метода, нельзя поста­ вить знак равенства между литературой 20-х годов и, допустим, 50-х, хотя бы уж е потому, что нельзя не учитывать естественную историческую преемствен­ ность, а главным образом потому, что произошли существенные изменения в обществе, изменился объект изображе­ ния — человек, главный герой литера­ туры. Для нас Виринея — история, для Л. Сейфуллиной — живая современ­ ность. Мы можем сейчас заметить из­ вестного рода упущения автора в обри­ совке такого именно типа, но не можем отрицать, что в советской литературе сильное и покоряющее воспроизведение его А. Неверовым или особенно JI. Сей­ фуллиной — целое открытие. В рассказе «Марья-болыневичка» А. Неверов пра­ вильно наметил развитие деятельного ха­ рактера русской женщины в пореволю­ ционное время. JI. Сейфуллина развер­ нула его в целостном образе Виринеи, тщательно проанализировав все обстоя­ тельства и условия его рождения в пред­ революционный и революционный пе­ риод. Образ Виринеи — еще одно свиде­ тельство необходимости перемен в ста­ ром обществе, неодолимости нового, не­ уклонно зреющего в народе. Протест, — назовите его как угодно, — стихийный, инстинктивный, подсознательный— рос и креп с каждым часом в самой толще на­ родных масс. А к сознательному участию в революции люди разных классов и со­ словий приходили разными путями. Му­ жик Магапа, например, из той же по­ вести Л. Сейфуллиной, приходит через протест против бога, от которого мило­ стей и утешения жаждал он получить. Но разве в подоплеке, в основе этого протеста Магары не ощущается протест социальный? По меньшей мере странно переводить блуждания, поиски правды и дикие выходки Магары только в план бы­ товой. Мастерство Л. Сейфуллиной в этой повести выразилось в великолепном ис­ кусстве давать сжатую и сильную порт­ ретную и психологическую характери­ стику героя, умение передать напряже­ ние его душевной жизни. Ярок и пластичен портрет Магары. Его внешний вид находится в гармоническом соответствии с той душевной бурей, ко­ торая взяла его за сердце мертвой хват­ кой: «Савелий глянул сурово из-под лох­ матых бровей потемневшими серыми гла­ зами, широкой рыжей бородой повел, пе­ редохнул так, что большие, крепко сби­ тые плечи всколыхнулись. Прервал глухо: — Не мешай! Виденье мне сейчас бы­ ло. Неизвестного имя и какого перед бо­ гом чину — мученичьего ли, али препо- добинского — не знаю, угодник мне явился... Стоит вот тут будто, у стола, и кличет сердито: «Савелий Егоров Ма- гара!»1 И далее, сцена за сценой, следим мы за тем, как напряженно и судорожно ищет праведной жизни большой, сильный и умный человек, видим, какой смертной тоской наполнялось все его существо, когда метался в этих поисках в разные стороны: от страстной молитвы к изощ­ ренному богохульству, от добровольно принятых страданий и смирения к б езу ­ держному гневу и вызову богу и людям, от трезвости и благоразумия к дикому пьяному разгулу и преступлению. Толь­ ко такой огромный, противоречивый ха­ рактер, взвинченный неотступными ду­ мами о себе и людях, может вдруг фана­ тично уверовать в появление святого угодника, в откровение. Открыт будто бы ему богом его смертный час. И, не задумываясь о последствиях, ложится он в гроб, призывает народ и покорно ждет смерти до тех пор, пока живые не подня­ ли его на смех. Корявая, нескладная речь Магары хо­ рошо, однако, передает смятение его, несокрушимую силу его гнева, непри­ миримость. Не случаен он в повести о Виринее. В нем олицетворена вся старая крестьянская Россия, темная, ищущая, гневная. Это та самая черноземная поч­ ва, на которой выросли свободолюбивые, несгибаемые Виринеи. JI. Сейфуллина создала образ Виринеи удивительной силы и большого обаяния. Она обобщила в нем целую полосу в жизни народной, имя которой Револю­ ция. Вместо, казалось бы, естественного 1 Здесь и далее цитирую: Л. С е й ф у л л и ­ на . С о б р . с о ч„ т. III. Гиз. М.-Л., 1926 г.