Сибирские огни, 1957, № 1

анафеме, забывая, что они призваны рассматривать явления литературы исто­ рически. И в этом свете такие явления, как «Чапаев» Дм. Фурманова или «Разгром» А. Фадеева, были результатом уже накопленного опыта Вс. Иванова и А. Малышкина, Л. Сейфуллиной и А. Неверова, В. Зазубрина и И. Бабеля, Ю. Лебединского и А. Яковлева и мно­ гих других писателей, создававших художественную летопись гражданской войны по ее горячим следам. Их произ­ ведения первых лет советской власти не противостоят «Разгрому» или «Желез­ ному потоку», а стоят в одном с ними ряду — в ряду произведений, опреде­ лявших ведущие тенденции в нашей ли­ тературе. Конечно, не каждое произведе­ ние названных авторов пережило свое время, но без них ход развития совет­ ской литературы будет выглядеть не­ полным, искусственно обедненным, а картина гражданской войны не будет столь красочной и всесторонней. Как бы ни были талантливы авторы «Чапаева» и «Разгрома», картины, созданные ими, лишь небольшая часть того, что проис­ ходило в жизни и уже нашло свое отра­ жение в литературе. Что бы мы ни гово­ рили относительно идейной незрелости ряда писателей (в сравнении с Д. Фур­ мановым или А. Фадеевым), в их произ­ ведениях правдиво, реалистически рисо­ валось стихийное движение народных масс против своих угнетателей, в общем правильно изображался нелегкий и про­ тиворечивый путь к осознанному уча­ стию в революции, к планомерному строительству новой жизни. «Перегной» JI. Сейфуллиной принад­ лежит именно к таким правдивым про­ изведениям о гражданской войне. Зна­ чительность взятой темы, героичность событий, происходящих в деревне, дей­ ствующие лица, представляющие собою поднявшийся народ, заставили писа­ тельницу назвать свое произведение «повествованием». Автор явно тяготел к эпосу, горел желанием передать герои­ ческий революционный пафос времени. Л. Сейфуллина, как и многие ее совре­ менники, хорошо чувствовала, что соз­ даваемые ею произведения не походят на обычные повести и романы уже по­ тому, что главным героем их был народ во всей его многоликой массе, в его об­ щих усилиях изменить свою судьбу. Индивидуальные характеры подчас раст­ ворялись в действиях огромных масс, а если и воспроизводились отдельно, то в обстоятельном сопоставлении с чув­ ствами, мыслями и действиями этих масс. Так появились «не-повесть» «Па­ дение Дайра» А. Малышкина, «не-ро- ман» «Два мира» В. Зазубрина, «не-рас- сказ» «Бронепоезд 14-69» Вс. Иванова и ряд других произведений, в какой-то мере нарушавших нормы классической поэтики. Новый герой, иное содержа­ ние — изображение переломного момен­ та в историческом развитии народа — не могли уместиться в старые жанровые формы. На первых порах это были лишь подступы к созданию нового жанра, но и они имели значение для дальнейшего развития советской литературы, не про­ шли для нее бесследно. JI. Сейфуллина пережила революцию, своими глазами видела подъем народных масс. В своих произведениях она созда­ ет такую картину современности, в ко­ торой эта масса народа была дана в трудном процессе роста, смертельной борьбы за право жить по-своему и вла­ деть всеми результатами своего труда. Писательница была искренне захвачена величием того, что вокруг нее соверша­ лось. И величавость содержания заду­ манного произведения обусловила его эпическую форму. С другой стороны, со­ знательное стремление создать не по­ весть и не роман, а эпопею — «повество­ вание» — определило и ее сюжетно­ композиционные принципы, и ее стиль- и ее пафос. В. Зазубрин, А. Малышкин, Л. Сейфуллина и многие другие писате­ ли проделали исторически необходимую предварительную работу по созданию ге­ роического эпоса современности, без ко­ торой невозможно было бы появление ни «Тихого Дона», ни «Хождения по му­ кам». Оригинальность и своеобразие нарож­ дающейся литературы заключались в сочетании бесстрашной правды изобра­ жения увиденного — грязь и дикость, кровь и смерть — с таким полетом в будущее, с такой верой в него, с такой радостью борьбы, что все страдания, все ужасы столкновения огромных и непри­ миримых масс людей, их многотысячная гибель не воспринимаются только как трагедия. Борьба велась за счастье угне­ тенных и обездоленных. Видимое бес­ страстие, эпическое спокойствие в вос­ произведении гримас революции было пропитано любовью к человеку, было овеяно героикой мужества и подвига. Не в этом ли притягательная сила новой ли­ тературы, не в этом ли источник влия­ ния ее на читательские души по сей день?! При всех недостатках, свойственных революционным произведениям первых лет советской власти, противостоят они в истории нашей литературы не «Чапае­ ву» и «Разгрому», как может показать­ ся мало искушенному читателю некото­ рых литературоведческих книг, а старой литературе, представителями которой в тот период были такие писатели, как А. Ремизов, Ф. Сологуб, Е. Замятин. Е. Замятин, например, тоже писал о ре­ волюции. Писал по форме блестяще, с редким совершенством. Только народную революцию воспринимал он как возврат к пещерному веку. В рассказе «Пеще­ ра», рисуя гибель старого интеллигента