Сибирские огни, 1957, № 1

требления «блатной? экзотикой. Писа­ тельница хорошо слышит разные голоса и умеет передать их своеобразие, их не­ повторимую интонацию. Рассказ, собст­ венно, и начинается с диалога, незамыс­ ловатого,, но острого и содержательного. Идет допрос. И читатель узнает не только биографию героя, а и его харак­ тер в действии. Ответы его веселые и бойкие, хитрит и изворачивается он в тех случаях, когда не надо, а когда необ­ ходимо, по-мальчишески простодушен и правдив. Его спрашивают: — Как же ты в добровольцы попал? — Как красны пришли, все побегли, и я с ними побег. Ну, никому меня не надо, я добровольцем вступил. — Что же ты от красных бежал? Бо­ ялся, что ли? — Ну, боялся... Какой страх? Я сам красной партии. А все бегут, и я побег». А затем — переход автора к несоб­ ственно прямой реЧи, передающей собы­ тия так, как их воспринимал и оценивал Гришка. «Вставай, проклятьем заклеймлен- ный...» Хорошо! А тоже надоело. Ка­ ждый день велят петь. Сам-то бы когда захотел попел. А когда и не надо». Или: «Курение- — дело плевое. Вот сколько не курил. Отвык, и не тянет. А как заведет Константин Степаныч музы­ ку про куренье да начнет вынюхивать да допрашивать, кто курил, охота зады­ мить папироску». Так на первых же нескольких страни­ цах возникает образ неугомонного, на­ блюдательного и строптивого мальчиш­ ки, судьба которого уже не перестает волновать нас до самого конца расска­ за — и когда он бежит из детского дома, и когда в колонии Мартынова живет и трудится, и когда с тоской и надеждой просит своего учителя: «Не отдавай нас опять в правонарушители». Образы Мартынова и Гришки отража­ ли светлые радостные чувства и мысли писательницы о завтрашнем дне родной страны, которая дерзала и творила, страдала и боролась, словом, жила и вет­ рила: будущее за нею! Гуманистический пафос рассказа, твердая уверенность автора в высоком назначении человека революционного времени выражались не в декларациях, а в живых характерах. И по значительности проблем,, и по тщательности, с какой выписаны основ­ ные образы произведения, оно действи­ тельно стало образцовым в советской ли­ тературе. III В нашем литературоведении слишком много и часто говорилось о том, чего не­ которые писатели двадцатых годов «не поняли» или «не сумели» сделать, чем о том, что они успели и сумели совер­ шить. Два-три «счастливчика», которые и «понимали» и «успели», не могли, од­ нако,, заменить собою весь сложный и многогранный литературный процесс двадцатых годов, не могли дать полного представления о господствовавшем духе времени, о ведущих тенденциях в лите­ ратуре. А затем — так ли уж безнадеж­ но они «не понимали» на их глазах со­ вершившиеся события, так ли уж вино­ ваты они в том, что чего-то «не успели» или «не сумели»? Не важнее ли другое: что истинно нового принесли они в лите­ ратуру, как упорно искали свое место в ходе событий, что нашли и успели вну­ шить читателю-современнику? Только что отгремела гражданская война, только что начался в стране дру­ гой, не менее важный и трудный про­ цесс изменения общества с самого его основания. Необходимо было художест­ венно освоить то, что уже совершилось, предугадать, что должно совершиться. Не случайно значительная часть писате­ лей, особенно молодых, взялась за тему гражданской войны. Не случайно их произведения о революции и войнах бы­ ли наполнены думами о будущем стран и народов. И тот' факт, что за эти темы горячо и заинтересованно брались, и тот, что революция и гражданская война изо­ бражались зачастую с позиций ее актив­ ных участников, а не сторонних наблю­ дателей, и тот факт, что чаще всего субъективно это были позиции искрен­ них и страстных защитников народных интересов, — все это делало этот период в развитии советской литературы особен­ но значительным и волнующим. Создать историческое произведение из эпохи гражданской войны сейчас — это нечто совсем другое, чем в 2 0—23-х го­ дах, когда Страсти еще кипели, следы столкновений еще кровоточили и раны еще не зарубцевались. Все в России бур­ лило и клокотало. Старое было разруше­ но, но корни его уходили далеко вглубь, новое лишь пускало свои молодые побе­ ги, оно было неустойчивым и непроч­ ным. Масса народа была в ожидании ре­ шительных перемен в жизни. Как они произойдут и будут ли соответствовать уже сложившимся о них представлени­ ям, об этом мало кто точно знал. И в этот момент возвысить свой голос художника в защиту революции, напи­ сать о ней правду, прославить ее и хотя бы- чуть-чуть показать, в каком направ­ лении должны совершаться желаемые народом перемены, требовались и сме­ лость, и незаурядный талант, и передо­ вое мировоззрение. Да, передовое для своего времени. Критики и литературоведы (и я в том числе), которые, между прочим, чтобы возвысить облюбованного, бесспорно «правильного» писателя, обычно «ули­ чали» его современников и даже сорат­ ников в каком-нибудь заблуждении и за ­ тем спокойно предавали его сегодня 11 . «Сибирские огни» № 1.