Сибирские огни, 1957, № 1

н. яновския шихся и ненавидевших детей улицы: Константин Степанович злой — «драть­ ся не смеет, а глазами, как змея, жа­ лит», «тетя Зина всех голубчиками зо­ вет. По головке гладит. Липкая. Самой неохота, а гладит». В окружении людей, поступавших без­ душно, по шаблону, по бумажке, педаго­ гические действия Мартынова, безуслов­ но, имели немалое значение для новой, только нарождавшейся педагогики, осно­ ванной на любви к человеку, на правде отношений людей друг к другу. Его пантеизм тоже обусловлен време­ нем, сложившимися обстоятельствами и не является непререкаемым теоретиче­ ским принципом на все времена. Да и вряд ли он о нем думал, когда решал на­ сущные практические вопросы по спасе­ нию дорогих ему детей. Здесь действовал простой здравый смысл. В городе — го­ лод, скученность, болезни, в деревне, в поле — простор, воздух, здоровый труд, дающий хлеб. В других условиях Марты­ нов вряд ли настаивал бы на особой бли­ зости детей к природе, он нашел бы для ребят подходящую здоровую — на воз­ духе — работу и в городе. Только вот беда: в те дни и взрослым квалифициро­ ванным рабочим негде было приложить свои знания и умение, и часть из них шла тоже в деревню. Мартынов — большой, своеобразный характер нового человека, энергично отстаивающего свои идеи, свое право на вмешательство в судьбу своего государ­ ства, в судьбы людей. Может быть, как и многим выходцам из народа, ему не хватало теоретической подготовки, куль­ туры, зато он обладал безошибочным чутьем на правду, был предан своим идеям, трудолюбив и честен. В пеовые годы советской власти таких людей было немало, некоторые из них потом не суме­ ли подняться на уровень более сложных задач, поставленных жизнью, но в свое вгемя они проделали огромную работу. Сила и красота личности Мартынова в смелости, новизне и определенности устремлений в интересах рождавшегося советского общества. Незаурядный, во­ левой характер выражается буквально во всем но с особой убедительностью в последней сцене, завершающей рассказ. Губоно отказал в продуктах: велят пе­ реехать в город, в детские дома. Все за­ волновались в мартыновской колонии. Девочки заплакали. Мартынов горестно подтвердил: без помощи «помереть — не помрем, а изведемся». «Гришка в руку Мартынова вцепился. — Я. Сеггей Михалыч, через день есть буду. Пропади я пропадом, коли каждый день! И вдруг все детские нотки в голосе поблекли. Точно сразу в з р о с л ы м стал и с глубокой тоской поотянул: — Не отдавай нас опять в правонару­ шители. Глянул Мартынов ему прямо в глаза, не увидел, а почуял в них страшную че­ ловеческую скорбь. Дернулся, морду скроил, руки потер и сказал: — Не отдам.» И это ставит последнюю точку в рас­ крытии характера Мартынова — борьбы он не прекратит, руки покорно не сло­ жит, дети будут спасены, он до конца будет стоять на страже их интересов. За вершенность, законченность — один из признаков подлинно художественного произведения. В этом рассказе таких эмоционально-насыщенных, динамичных, законченных кусков много. И каждый из них подчинен главному — раскрытию характера центральных героев рассказа Мартынова и Григория Пескова. Образ маленького правонарушителя великолепен. Гришка, что называется, натура цельная и по-своему незауряд­ ная: весел и смел, беспечен и сметлив, в меру груб и нахален, но «не пропа­ щий». Он многое повидал и пеоежил в годы скитаний по стране и по-детски быстро усвоил несколько несложных и для него бесспорных истин: не стоит во­ ровать, если хорошо кормят: попал­ ся — не запирайся, людям это нравит­ ся: жить надо интересно, а не как-ни­ будь. Кроме того, он в общем правильно разобрался в событиях. «Я сам красной партии», — не без гордости заявляет Гришка и какому-то Жоржу, осмеливше­ муся советскую власть «дразнить», «морду набил». А как объяснишь такое людям, которые за это нужное дело еще и хулиганом называют или сразу на по­ дозрение берут, если что потерялось. Не­ исправим он потому, что попадает к лю­ дям равнодушным, безразличным, неуме­ лым. Естественно, Гришка сам пытается найти свой путь в жизни, как умеет. Идея ж е «хорошей» жизни выражается им в очень простой формуле: «скучно» или «не скучно». Попал в детский дом. Одет, сыт, в тепле — чего же более? Од­ нако пошли день за днем — «жить бы ничего, да скучно больно. Утром накор­ мят и в большую залу поведут. Когда читают. Да все про скучное. Один был мальчик хороший, другой плохой... Дать бы ему подзатыльник, хооошему- то!». Тем Мартынов я привлекателен для Гришки, что у него настоящее дело, замечательное своей новизной и пользой, какой ни на есть. А в детском доме «ма­ стерству обещали научить — не учат. Говорят, инструменту нет. А эту «пли- кацию» из бумаги вырезывать надоело». Активный, здоровый, деятельный маль­ чишка, успевший пожить самостоятель­ но, инстинктивно с о п р о т и в л я л с я удушли­ вой атмосфере детдомовского безделья. «Содержание» характера Гпишки, его ребячий мир. круг его желаний и инте­ ресов. «живой» облик его раскрывается Л. Сейфуллиной через диалог, удиви­ тельно экономный и точный, без злоупо­