Сибирские огни, 1957, № 1

для скотины. Максим везет большие санки, Андрей несет ключ от замка. На проулке стоят березы, ветви их мохнаты и белы от инея, где-то тара­ торит сорока. Родной, пахучий дымок уж больно остер в морозном воздухе... — Андрейка, гляди ключ не заморозь, а то не откроем сарай! — А как его? — Греть нужно. — А как? — В рот возьми кончик-то. Настынувший ключ моментально примораживается к губам. Андрей­ ка глухо воет, потом взвизгивает, отрывает ключ вместе с кожей языка и губ. Продолжая голосить, он сплевывает на снег хлынувшую кровь, а от избы бежит мать с граблями в руках. Первый удар по спине старшому, второй — меньшому. Старые граблишки ломаются пополам. Увязнув в сугробе выше колен и зачерпнув голенищами валенок снег, мать грозит, потрясая обломком черенка: — Подождите, отец приедет, он вам, чертям!.. Служивший в Московской духовной семинарии на побегушках отец Илья Степанович приезжал домой редко, два раза в год на престоль­ ные праздники — Петров день и Покров пресвятой богородицы. В день приезда он обычно рассказывал новости, сидя за столом и помеши­ вая ложечкой чай. Последующие дни учил сыновей молитвам. А выво­ лочку устраивал перед отъездом, объясняя это тем, что сыновья дольше запомнят. Мать протестовала, у нее отлегало от сердца, забывалась дет­ ская шалость. — Что ты, отец, на прощанье-то волтузишь? — Накануне праздника грешно. В праздник некогда. А нынче—в три раза полезнее! — спокойно отвечал отец, складывая ремень. Бил он уж не так больно, но подолгу заставлял стоять на четверень­ ках со спущенными до колен портками, и хорошо, если в это время не было никого из посторонних. Случался такой конфуз и при гостях, на виду у всех. Соскучился Максим по родным краям. Хотелось поскорее увидеть сынишку Саньку. Беспокоила ссора с отцом, случившаяся перед арестом. Ведь с того дня все пошло прахом. Прогнали со службы из-за сына Илью Степановича. В деревню явился он, за мужицкое дело взялся. Кадушки чинил, двор поправлял. А между делом садился к столу, доставал завет­ ную шкатулку и все думал и думал; глядя на какую-то грамотку. Потом для этой грамотки рамочку сделал, застеклил и на стенку под образа по­ весил. Если кто грамотный зайдет, прочитать может: «Предъявитель сего — Илья Степанович Макаров, лично из­ вестный мне в течение многих лет, как бывший на службе в Москов­ ской духовной семинарии, рекомендуется как человек честный, до­ бросовестный и аккуратный в исполнении своих обязанностей. Анастасий, Епископ Серпуховский...» — Вот каков я! — говорил Илья Степанович, тыча коротким паль­ цем в рамочку,— если бы не Максимка, собачий сын... э-э-эх! А ведь сильно любил когда-то Илья Степанович старшего сына, гор­ дился им! Кто мог лучше Максимки смастерить ледянку или выдумать что-нибудь вроде игрушечной маслобойки? В двенадцать лет он починил попадье швейную машину и получил за это двугривенный! Немудрены деревенские ножные прялки, а поди, разберись, что к чему, если нитку перекручивает, колесо в разные стороны болтается? К Максимке шли пряхи — кто яблок моченых несет, кто полдесятка яиц, а то и семишник.