Сибирские огни, 1957, № 1

оборота заводится — злится, бормочет что-то, слюной брызжет, плачет... А мужикам сдуру-то весело — хохочут, знай... Многие так упраж­ нялись. Я как-то вступился за парнишку: не дело, говорю, ребята, над увеч­ ным измываться!.. Так что вы думаете — меня самого на смех подняли. Кто-то даже сказал, будто я к Галине Сергеевне подмащиваюсь, вроде жениться на ней возмечтал... Придумают тоже!.. Ну вас, говорю, к ляду с эгим Колей-Люлю, только, ради бога, меня в покое оставьте... Между прочим, признаюсь, хоть и не измывался я, как другие, над мальчишкой, но глядеть мне на него было муторно... Отчего? А кто зна­ ет... Наверное, потому, что во время войны пришлось мне в тыловом гос­ питале лежать; а через дорогу от нас была специальная больница для ненормальных, так я там за три-то месяца такого насмотрелся... Э, да что вспоминать!.. А Галина Сергеевна души не чаяла в сыне. Да ведь как говорится: чужой дурак —- смех, а свой — грех... Страдала она очень, но видела в Коле-Люлю что-то такое, чего мы не замечали. Трудно приходилось этой женщине. Трудно. Мужа у нее в войну убили. Родных, кажется, не было. И зачем она к нам приехала —- я дол­ гое время не понимал. Все-таки работа -— хоть и учетчицей — не легкая: в мороз ли, в дождь ли ходить по лесосеке от штабеля к штабелю, от ле ­ соруба к лесорубу — дело это для больного человека тяжкое. А она была больна — это все знали — на сердце жаловалась и уставала быстро... Эх, пожалеть бы ее в ту пору, помочь ей по малости!.. Но уж так у нас с нею повелось: ни она к мужчинам, ни мужчины к ней внимания не проявляли. Сдерживали себя, крепились. А вот один парень — шофер с лесовоза — все-таки не сдержался... Было это уже на третий год ее жизни в Далеком. «Чег0( _ говорит этот шофер,— с ней церемониться!.. Баба есть ба­ ба... Сам бог велел, чтобы она нашего брата ублажала!...». Другие ребята его отговаривали: «Не дело ты, друг, затеваешь». Но он .и внимания не обратил на такие речи. Пропустил как-то в ларьке стаканчик для храбро­ сти и подался в домик к Галине Сергеевне... Какая у них там беседа произошла — про это ничего неизвестно. Только ровно через минуту выкатывается он с крыльца, красный, что твой огнетушитель. А вдова его провожает: дверь широко отворила, стала на ступеньке и хохочет ему вслед!.. Кажется, это был первый и последний раз, когда мы видели ее такой веселой? Если бы она тогда не смеялась — все, может, обошлось бы по-хо­ рошему: ну, отшила баба парня, всего и делов-то. Сам виноват не по своим силам взялся дерево валить... Но вот то, что она его на смех под­ няла при всем честном народе, этого он ей не простил. И всю свою до­ саду и злость шофер стал вымещать на Коле-Люлю. С той поры мальчишке проходу не было из-за этого шофера. Он и дразнил Колю, и подножки ему подставлял, и по затылку щелкал... Вся­ чески измывался над дурачком; а особенно, когда мать была поблизо­ сти! Галина Сергеевна, как завидит, что мучают сынишку, подойдет, за ­ слонит его спиной, как лосиха лосенка, и серые глаза ее словно тучей темной заволакивало... Не вытерпела вдова, пошла к начальнику участка, пожалова­ лась на шофера: дескать, несправедливо терзает мальчишку. Начальник руками развел: «Что я могу поделать!.. Шофер — человек нужный не гнать же его с участка... Я, конечно, попробую с ним поговорить...». Так ни с чем и ушла Галина Сергеевна. Попало шоферу от начальника, да и комсомольцы его тоже в рабо­