Сибирские огни, 1956, № 5

вздёрнулся маленький нос. Она исподлобья оглядела толпу, наполняв­ шую фойе. — Я уж ругнула сейчас свою подружку, эту —•доверенное лицо. Чего славят, как новатора, когда дело не движется! — Ну, знаете! Тогда всех ругайте, кто вам аплодировал, вот что!.. Не ругаться надо, а драться. Добиться своего... Не за великое прошлое вас славили, а за будущее... Надеются. Доверяют... Доверие всегда н а ­ правлено в будущее. Тайгин чувствовал, что голос его звучит раздражённо, но ничего не мог поделать с собой... Почему Маруся так пассивна? Ведь как потащил, он её тогда в партком, с той поры опять сама ничего и не предприняла. — Д р а т ь с я !— сердито повторила Маруся.— Д а разве я молчала,, не говорила? Д а в конце концов, они сами пользы не видят, что ли?’ Главный инженер посмеивается: дескать, в феврале на летний ассорти­ мент переходим, меховые воротники не к спеху...— И вдруг сердито вос- клинула:— Ничего я не буду драться. И голову над всякой рационали­ зацией ломать не буду... Не хотят — не надо! — Не имеете права! — веско сказал Тайгин. И уже весь вечер после этого мимолётного разговора он не мог успокоиться. ...Как легко у неопытного человека, не закалённого в стычках за свою большую правоту, отбить инициативу, отучить его от смелых дел!' Слишком часто мы забываем, решая судьбу какого-либо предложения,, что за ним — судьба человека, его характер, который в чём-то может по­ вернуться так или иначе — в зависимости от приговора... Глядишь — и одним бескрылым человеком больше стало на земле. На глазахАлек­ сандра , подрезают крылья у чудесной девушки Маруси —вежливо про­ изводят эту операцию: её новаторство везде выставляют напоказ, а глав ­ ное, ради чего и горит Маруся, не спешат использовать... И вот — уже гаснет огонёк. Какой же это будет депутат — без инициативы? Настоя­ щего депутата надо вырастить. Не рождаются люди депутатами... Нель­ зя выдвинуть человека, поклониться ему и отмахнуться: руководи, как: знаешь. Говорят: человек оторвался; а бывает — человека оторвали, и повис он в непривычной и неудобной позе, и неизвестно, за какую ухва­ тится опору... Эти мысли отвлекали Александра от всего другого, отягощали его. Будто необходимо было ещё и ещё воспринимать многое в окружаю ­ щем, а в мозгу уже не осталось места, и это раздражало , требовало не­ медленной разрядки. Тайгин знал, что в подобных случаях единственное спасение — сесть за письменный стол, перед стопой белых листков,, сжать в пальцах свою удобную деревянную ручку, насечённую ёлочкой. И вот уже высвобождаются мысли, застывая в косых* мелких строч­ ках, уходит раздражение , превращаясь на исписанных страницах во всё многообразие чувств. А когда размашистая подпись завершает дело - наступает так ая тишина, что слышно, как лёгкая голова позванивает.. И теребишь листочки, и никак не можешь в них вчитаться, и хочется сейчас же прочитать кому-то. Но жена спит, и в редакции никого нет - ведь ночь-то уже повернула на утро. Тогда наступает нетерпение, тоже невыносимое, от которого полу- спишь, полубредишь и поднимаешься с постели намного раньше, чем нужно... Ведь готово оружие, отковано, и направить его на цель надо' ещё горячим... Зачем тянуть, зачем ему остывать, ^когда каждый день, промедления отнимает у государства тысячи рублей когда всё ближе весна, которую так ждёт главный инженер, когда Маша того и гляди махнёт рукой на все свои бесполезные порывы?!