Сибирские огни, 1956, № 5

Он прочитал и поднял голову, направив взгляд куда-то мимо уха Бибисова. — Ещё длинно, — сказал он скрипучим голосом, не сумев сдерж ать неприязненного и раздражённого тона. — Нужно сорок строк. А потом— что тут? Несколько фраз из выступлений избирателей и данные о канди­ дате. Никакого обобщения нет. Надо уметь углубляться, анализировать, так сказать, факты и речи. Ведь информация не простая — предвыбор­ ная. Понятно? — Понятно, — попрежнему тихо произнёс Бибисов. — Нужно сорок строк углублённого анализа. Понятно, но так я не умею. — Надо уметь,— наставительно проговорил Евгений Митрофано­ вич и вдруг поймал какой-то скрытый смысл в словах Бибисова. ...Гм. Сорок строк углублённого анализа... Ещё, кажется, острить пытается. Ничего до него не дошло... Нахмурясь, Крепилин в упор посмотрел на Бибисова и увидел над тонким ободочком очков измученные светлые глаза с покрасневшими ве­ ками. Только сейчас он заметил, что Бибисов небрит; рыжеватая про­ зрачная щетинка покрывала щёки, отчего они и казались одутловатыми. «Какой из него ухажёр!» — иронически подумал Крепилин, и ему вдруг стало жалко Бибисова. — Э, брат, — поприветлевее сказал он и д аж е сочувственно улыб­ нулся. — Д а ты совсем раскис. Нельзя т ак опускаться при любой непри­ ятности. Тем более, когда сам виноват. Крепилин ещё раз оглядел смирную фигуру Бибисова с опущенной головой, с повисшими руками и хотел было пригласить его сесть, но раз- , думал, не смог преодолеть брезгливости. — Не ценишь честь газеты, не думаешь о чистоте звания журнали ­ ста. Я в твои годы с такой прохладцей не работал. А время потруднее было — война. Сейчас вы в район приезжаете, как начальство: и маши­ ны вам, и гостиница. А я однажды поехал делать корреспонденцию с уборочной... Приезжаю , а весь райцентр мобилизован на погрузку хлеба в баржи. Дожди начались, хлеб хранить негде. Объявили тревогу... Там секретарь обкома в то время был, лично руководил погрузкой. Он мне и говорит: «Прячь, газетчик, свой блокнотик да помогай людям». С ля ­ коть. Берег глинистый, еле ноги вытягиваешь, а мешки здоровые, длин­ ные... Так полсуток я и проработал, да ещё потом корреспонденцию н а ­ писал. Вот как газетчики в народных делах участвовали. А ты пришёл на собрание избирателей, ещё, поди, в президиуме посидел, но толком написать ничего не смог. — Не сидел я в президиуме, — пробормотал Бибисов. — А во время войны я на фронте был. — При чём тут фронт? — сказал Крепилин, снова нахмурившись. — У нас весь народ воевал, тут твоей заслуги нет. А вот лично у тебя пока что мало за душой. Д а теперь и анкету себе запачкаешь: развёлся с ж е ­ ной, уволен из редакции. Что мне с тобой делать? Посочувствовать? Не имею права. Морального. Информация у тебя плохая, представил ты её с опозданием. Задания не выполнил. Так и отмечу в приказе. Иди, р а ­ ботай. Снова — нажим кнопки и мгновенное появление девушки. — Скажите секретарю, чтобы сам нашёл сорок строк. Евгений Митрофанович плотнее уселся в кресле и вынул из ящика письмо Добкина. Читал он его со скрытым удовольствием, но ста ­ раясь быть объективным. «Беспартийная учительница А. Г. Цеунчик теоретически и практиче­ ски проповедует отделение глухой стеной учащихся от учителей...»