Сибирские огни, 1956, № 5

стол свои тонкие, лёгкие руки.— Всегда лишь надежды д а надежды на то, что лучше будет... И теперь словно гроб захлопнулся. — Что ты говоришь! Какой гроб? — шёпотом крикнул Леонид, 'поднимаясь. Ему захотелось подойти к жене и на прощанье встать перед ней на колени. Но он только прошлёпал в одних носках к окну и отвернулся, вглядываясь в голубой отсвет абажура, расплывающийся на полирован­ ной черноте стекла. — Я сам уйду,— сказал он.— Я знаю, тебе тяжело со мной. Ничего хорошего я тебе в жизни не принёс... Впрочем, мы оба... Я уеду. Ты жи ­ ви в этой квартире с сыном. Я всегда буду помогать. —■ Ни за что! — услышал он чуть ли не испуганный голос.— Ни за что! Тут всё тебя будет напоминать. — Ну, и что ж? — удивился Леонид и усмехнулся.— Я не тень от­ ца Гамлета. Явлениями тревожить не буду. З а его спиной Лиза грустно сказала: — Я же люблю тебя. Ни черта ты не понимаешь. ...Будто в далеком переплетении зеркал отразились в чёрной глу­ бине окна голубые, светлые глаза жены. На этом податливом экране мелькнули руки, которые он когда-то с любовью целовал и отогревал своим дыханием, вновь пронеслась вьюга, увиделся сынишка, обнимаю­ щий за шею и папу, и маму... Разве не любил он всё это? Но она? Разве так любят? Неужели любят и так?.. Леонид повернулся к Лизе, которая собирала посуду, жесты её бы­ ли коротки и отрывисты. — Прости меня,— проговорил он, готовый броситься к жене,— Д а ­ вай останемся вместе. — Ни за что! — повторила Лиза, почти закричав. Леонид даж е поднял руку, защищаясь ладонью от этого голоса, готового сорваться в визг. Но голос не сорвался — он гневно зазвенел: — Завтра ж е я уеду с сыном. Г л а в а VI Крепилину не работалось. Он стоял, засунув руки в карманы лёг ­ ких домашних брюк, покачивался с каблуков на носки и сумрачно рас ­ см атривал свой письменный стол. З а спиной время от времени грузно ворочалась в постели и шелестела страницами жена. Стол казался сегодня раздражающе тесным: слева стоит телефон, за ним — лампа с мраморной ножкой, похожей на гранёную колонну; чернильница с угловатым львом, свесившим на подставку квадратные клочья гривы, выпирает почти на середину; справа поднимается высо­ кая стопа книг, из которых неаккуратно торчат многочисленные зак л ад ­ ки. Раскры тая папка с пачкой исписанных и пачкой чистых листков стиснута этим окружением. Чёрт возьми, и писать негде! Эти мраморные глыбы жена накупила, чтобы «по-редакторски» обставить кабинет... Впрочем, она не виновата, писать вполне можно. Просто он сам раздражён и не может сосредото­ читься, а от этого раздраж ается ещё больше. Можно шагнуть к жене. Но надо работать, собрать разлетевшиеся мысли. Д а и жена, коль она увлеклась чтением, произнесёт своё отсут­ ствующее: — Подожди! — и даже не взглянет. А до вечернего чая ещё далеко... Стоял Евгений Митрофанович, качался, и ему захотелось сделать жене замечание: «Ирина! Не ворочайся, пожалуйста, поминутно . »