Сибирские огни, 1956, № 5

Здравствуй, бронзовое тело, Что, как ветер, отшумело. Здравствуй, молодости век, Наш стремительный забег! и заимствованные «красивости», вроде: Ты ушла, И в мареве тумана Отзвенел твой голос навсегда... На следующий же день после начала Великой Отечественной войны художни­ ки и поэты столицы, продолжая славные традиции русского революционного ис­ кусства, начали выпуск «Окон ТАСС». Политическая карикатура, агитплакаты, броские обличительные стихотворные тексты помогали советским людям глуб­ же осмысливать происходящие события, воспитывали в них непримиримую нена­ висть к врагу, укрепляли веру в правоту своего дела, веру в победу. Но плакаты, сделанные в Москве и рассылаемые в города страны, попадали на Дальний Восток лишь спустя несколь­ ко дней. Терялись оперативность, остро­ та, злободневность. И тогда в Чите было решено выпускать свой боевой плакат. «Окна ТАСС», которые готовились при редакции газеты «Забайкальский рабо­ чий» вначале в единственном экземпля­ ре, получили вскоре широкое распростра­ нение, — тираж их достигал трёхсот­ пятисот экземпляров. Теперь не только соседние города, но и районы получали своевременный отклик на каждое значи­ тельное событие. В работе над созданием стихотворных текстов под плакатами приняла участие большая группа дальневосточных и си­ бирских писателей. Среди них был и поэт Инн. Луговской, с первых же дней вой­ ны ставший офицером и военным журна­ листом. Тексты его были просты и лако­ ничны. Обнаружившиеся ещё в Дарасу- не и Нижнем Ингаше сатирические спо­ собности поэта в пору «Окон ТАСС» проявились с новой силой. Ему удаются и едкая шутка, и полная сарказма эпи­ грамма, и пародия. Поэтическая работа Инн. Луговского в «Окнах ТАСС», во многом способство­ вавшая успеху их, касалась не только вопррсов международной политики, по­ ложения дел на фронтах. Поэт обращал­ ся и к темам внутренней жизни страны, он писал о героической работе советских женщин, о тружениках городов и сёл, которым по праву принадлежала слава побед, одержанных на фронте. Осенью 1942 года в Иркутске вышел сборник военных стихов Инн. Луговского «Из полевой сумки». Произведения, во­ шедшие в эту книгу, отличала страст­ ность патриотического чувства, боеви­ тость, мужественность окрепшего поэти­ ческого голоса. Это были стихи не толь­ ко из полевой сумки, но и для полевой сумки. У них был совершенно опреде­ лённый адрес: фронт, действующая армия. Стихи были просты, по-солдатски крепки и немногословны: Два Максима в нашей части Отличались службою И, фашистам на несчастье, Боевою дружбою. * Дружба та неугасима Поражает прочностью: Бьёт Максим наш из «максима» С максимальной точностью. Это, приведённое полностью стихотво­ рение «Боевая дружба» в известной ме­ ре характерно для многих помещённых в сборнике стихотворений. Шуточная ча­ стушка, добрая хорошая поговорка — такие стихи запоминались, были близки и понятны солдатскому сердцу. Поэт старается избежать абстрактной патетики, риторики, он ищет новые ин­ тонации, необычные повороты темы: Полированное ложе, Отшлифованная сталь. Промахнуться разве можно? Промахнуться просто жаль!.. — говорит он в стихотворении «Бей, моя самозарядная». Тяжесть разлуки с близкими, тревога и тоска по родному краю, по дому, па­ мять о мирных днях жили в дни войны б сердце каждого воина. Инн. Луговской в ряде своих стихотворений обостряет это чувство, возвращая память своего читателя к родным местам, к недавнему прошлому. Это усиливает эмоциональ­ ную действенность написанного, даёт возможность даже в самом банальном сю­ жете избежать штампов и рифмованных лозунгов. Край мой нетронутых рос. двойного ветра и шума... Сотни нехоженых вёрст Синью легли до чума. Где-то изюбри ревут... — так начинается стихотворение «Снай­ пер-истребитель», рассказывающее об якуте охотнике, семьянине, трудолюбе, умевшем бегло читать на снегу «ско­ ропись свежих следов», бившем зверя пулей без промаха. Край мой нетронутых рос, Синего майского дыма... Кто дерзкую руку занёс На то, что сердцу любимо? И, сменив охотничье ружьё на снай­ перскую винтовку, якут воин выслежи­ вает «зверя двуногого ход». Сто шесть­ десят две зарубки сделаны им на ложе винтовки: Разве уйдёшь от того, Кто в глаз попадает белке? Картины родной природы, задушевный рассказ об охотнике, ставшем народным